ТАЙНЫ РУССКОГО НАРОДА ( В ПОИСКАХ ИСТОКОВ РУСИ). ДЕМИН В.

Часть 3

Первобоги

В древнерусском мировоззрении, прямом наследнике
предшествующих эпох, впитавшем многие черты и образы
общечеловеческой культуры, существовало множество Божеств, с
именами которых связывался Космос, его устройство и
происхождение.
Во всех древних мифологиях таких Богов, как правило,
бывало несколько и каждый выполнял определенную функцию, и лишь
по деяниям их всех вместе можно было составить представление о
целостном мире во всех его проявлениях. Между Богами
существовала строгая иерархия. Однако чем дальше в глубь
времен, тем более размытой и противоречивой становится жесткая
субординация. На ранних стадиях Боги и богоподобные существа
нередко ведут борьбу не на жизнь, а на смерть. Именно в
результате такой смертельной войны появляются победившие и
поверженные или подчиненные Боги. В целом это отражало
тысячелетние перипетии родоплеменной и этнической борьбы,
которая получала конкретное отображение в борьбе идеологий в их
мифологической оболочке.
Само слово "Бог" древнейшего происхождения: исходный
корень легко обнаруживается в санскрите, где bha
означает: "звезда", "созвездие"; "светило", "солнце", а
bhбga -- "счастье", "благополучие"; "красота", "любовь".
Отсюда и русское слово "богатство" как выражение достояния и
счастья (в последующей интерпретации -- даруемых Богом). Отсюда
же такие старинные, вышедшие из употребления русские слова,
означающие "красоту", как "баса" -- "краса", "баской" --
"красивый". Первоначально древнеарийский корень bha
соединял в себе значение "света" и "речи". По разысканиям
крупнейшего русско-украинского языковеда и мифолога
Александра Афанасьевича Потебни (1835 -- 1891), именно
от древнеиндийской корневой основы bha в значении "речь"
произошли многие русские слова с корнем "ба": "баить" --
"говорить", "баюкать", "баюн", "бас" -- "низкий голос",
"басить", "басня", "басма" -- "заговор", "бахарь" -- "говорун",
"балагурить", "балагур". Кстати, само древнеиндийское слово
bhбga, от которого ведет родословную русское слово
"Бог", означает также "женские половые органы", а образованное
от него словосочетание "бхагаяджня" обозначает соответствующий
обряд и ритуальные церемонии, посвященные женским гениталиям,
что является несомненным отголоском матриархальных отношений,
древнейших верований и поклонения Великой Матери1.
Кого считать верховным Богом древних славян, а затем и
русских язычников? И был ли такой Бог? Введение христианства на
Руси полностью подорвало прежние тысячелетние верования и в
прямом физическом смысле уничтожило все материальные памятники
языческой старины. Восстанавливать их приходится путем
комплексной реконструкции, аналогий с родственными культурами,
опираясь на скупые свидетельства некоторых письменных
источников. Так, католические миссионеры оставили описания
дохристианских Божеств и обрядов балтийских славян,
впоследствии поголовно истребленных в ходе немецкой экспансии.
Характерно, что древнеславянские идолы по замыслу повторяли
известные трехголовые и многоглавые индуистские Божества (что
свидетельствует об общем источнике их происхождения).
Аналогичные идолы встречались и у древних германцев, в
частности у скандинавов.
Сохранилось несколько подобных свидетельств. Одно из них
-- знаменитое описание дохристианского славянского святилища на
острове Рюген близ побережья Балтийского моря -- приводит
И.Е.Забелин в Приложении к своему капитальному двухтомному
труду "История русской жизни с древнейших времен". Описание это
полностью приводится в книге Герхарда Меркатора --
"Космография", написанной в XVI и изданной в XVII веке. Забелин
придерживался точки зрения, не разделяемой ныне большинством
ученых, согласно которой Рюген (Ругия) -- это и есть древнее
Русия (чередование "г"ъ"з"ъ"с" здесь, как в средневековом
названии Риги -- Риза (Рыза). Вот лишь малый фрагмент из
обширного отрывка, переведенного на архаический русский язык:
"В том же граде три божнцы были наполнены идолов, а над всеми
начальнейший был Святывит; а иной идол был о седьми лицах на
единой главе; той опоясан седьмою сабли, а в левой руке имел
меч голой. Идол тот толст и высок и пригож, называли его Мартом
(Марсом)... Другой идол имел на главе пять лиц без сабель и без
меча, того называли Смирением... Третий идол имел на главе 4
лица, а пятое на персях; левою рукою держался за верх главы, на
правое колено приклякнул; того идола называли Богом царства
того; имя ему было Поренитум"2.
К несчастью, до наших дней не сохранилось ничего из этой
былой красоты и великолепия. Каменные изображения славянских
идолов, изредка находимые в земле, примитивны и невыразительны
(рис. 90) (быть может, они не имели вообще ритуального
назначения, а выполняли роль указательных, пограничных, межевых
или памятных знаков). Подлинные же изображения настоящих
русских, славянских, а также, кстати, германских и
скандинавских богов, до нас не дошли, так как были уничтожены
христианскими миссионерами. Кроме того, дерево, из которого они
были сделаны, весьма непрочный материал и сохраняется в течение
веков и тысячелетий только в особых условиях. Представление о
том, как мог выглядеть пятиглавый русский Бог, можно составить
по аналогии с пятиглавым индуистским Брахмой (см. рис. 38),
восседающим на лебеде, священной птице гиперборейцев. Своими
корнями он уходит в тот общий индоарийский источник, откуда
вышли все славянские и индийские Боги.
Современная художница Надежда Антипова предприняла попытку
воссоздать образы древнеславянских Богов -- пятиглавого
Поренута (рис. 91) и семиглавого Руевита (рис. 92) -- оба они
входили в языческий пантеон балтийских славян. Ниже приводятся
и другие иллюстрации Н.Антиповой, заимствованные из кн.: Грушко
Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии. Н.Новгород,
1995.
Место пребывания Богов -- небо во всей своей космической
красоте и неисчерпаемости. Оно -- обитель Солнца, Луны, мириад
звезд, утренней и вечерней зари, чудесных и обыденных явлений
-- северного сияния, падающих и светящихся метеоров, радуги,
молнии и грома, ветра, облаков, туч, низвергающих дождь, снег,
град и т.п. Это -- самоочевидный факт, не требующий для своего
осмысления особых умственных усилий. Но во всякое время, на
протяжении веков и тысячелетий, небесное величие внушало
восхищение, трепет, а подчас и страх, становилось объектом
суеверного почитания и религиозного преклонения.
В рукописном служебнике с требником XVI века содержится
вопрос, который духовник должен был задавать на исповеди:
"Кланялся чему от твари: солнцу, или звездам, или месяцу, или
зари?"3 Приведенные слова исповедника неотвратимо
свидетельствуют о том, что еще в эпоху Ивана Грозного, от
которой нас отделяют какие-то 12 поколений, наши предки
по-прежнему поклонялись Солнцу, Месяцу, звездам и заре, а
официальная церковь усматривала в этом прямую угрозу
собственной идеологии.
Спустя некоторое время, уже в пору правления новой
династии, в челобитной, поступившей из Белгородчины на имя царя
Алексея Михайловича, сообщалось: "...Сходятся многие люди
мужского и женского пола позором, и в ночи чародействуют,
солнечного восхода, первого дни луны смотрят, и в громовое
громление на реках и озерах купаются, чают себе от того
здоровья, и прочие всякие бесчинства делают"4. Как видим, в
XVII веке по-прежнему сохраняются рецидивы языческого
поклонения Солнцу и Луне, а также Богу-громовержцу, коим на
Руси считался Перун. Ответом на процитированный донос явился
специальный царский указ, установивший наказание не только за
волхование и чародейство, но и за пение "на улицах и на полях
богомерзких и скверных песен", под которыми подразумевалось
классическое народное обрядовое и лирическое творчество.
Между прочим, сразу же за появлением царского указа, как
правило, следовали жестокие репрессии. В сборнике, откуда
заимствован вышеприведенный царский рескрипт, опубликованы и
другие документы, красноречиво свидетельствующие о последствиях
конкретных мер, принимаемых местными властями по отношению к
приверженцам исконно народных традиций. Один из документов
озаглавлен так: "Сыск о жестоких пытках над стрелецкой женой,
обвинявшейся в чародействе". В следующем документе просто
констатируется смерть во время пыток обвиняемого в чародействе.
Многих из обвиненных в чародействе после допросов "с
пристрастием" сжигали на костре или в срубе. Чтение
сохранившихся челобитных -- занятие не для слабонервных. Одно
бесспорно: искусство русских "заплечных дел мастеров" мало чем
уступало западноевропейским инквизиторам.
Гигантское естественное театральное действие, ежедневно,
ежечасно, ежеминутно разыгрываемое Матерью-природой на небесах,
имело своих постоянных героев, наделенных особыми чертами
характера и собственными именами. Небо во всех своих ипостасях
и личинах (а не только в виде одной лазури) всегда считалось и
почиталось как всеобъемлющий Бог, космических масштабов,
охватывающий все живое и неживое и проявляющий на собственном
теле-пространстве различные знаки, символы, заклания и
письмена.
В заговорах и заклинаниях русский человек (как, впрочем, и
любой человек вообще) нередко не просто призывал на помощь
космические силы, но как бы сам стремился раствориться во
вселенской стихии, уподобляясь небесным явлениям и как бы
обретая их потенции. В конце XIX века были опубликованы образцы
подобных заклинаний, заимствованные из судейских материалов
(судных дел) XVIII в., но, вне всякого сомнения, имеющие более
древнее происхождение. Вот подлинные слова заговора:
"...Облакаюся в облак свете и попояшуся светлою зарею, обтычуся
частыми звездами, украшаю себя от какова (макова?) цвету, дай
же мне, Господи, красоту светлого солнца, зрение от
облака-света, очи от быстры реки; дай же мне, Господи, силу от
сильных то (туч?) грозу, от грозныя тучи страх, от страшного
грома храбрость, от буйного ветра быстрость"5. Залогом
неотвратимости исполнения заклинания может выступать
космическая пятерица -- "красное солнце и светлый месяц. белая
заря и светлая луна и частые звезды".
В народном мировоззрении небо вообще являлось одним из
синонимов Космоса. Именно такое разъяснение содержится и в
Словаре Владимира Даля: небо -- это бесконечное пространство,
"вся ширь и глубь Вселенной". Но не только в народном
миропредставлении -- в науке и в философии понятия "Космос",
"Вселенная", "Небо" на протяжении двух последних тысячелетий
употреблялись как идентичные. Самый знаменитый космологический
трактат древности, принадлежащий Аристотелю и породивший
необозримое количество подражаний и комментариев, -- называется
"О Небе". Здесь неоднократно повторяются дефиниции, вроде
следующей: "...Мы имеем обыкновение называть Небом [мировое]
Целое и Вселенную"6, а термины "Небо" и "Космос" используются
как синонимы.
В славянской мифологии небо как выражение космической
полноты и безбрежности олицетворял Бог Сварог (рис. 93)
-- одна из центральных фигур древнерусского пантеона. Его
происхождение теряется в глубине веков, однако этимологические
корни обнаруживаются в санскрите, где svar означает и
"небо", и "солнце", и "солнечный свет". От исходной корневой
основы -- множество производных слов, среди них наиболее
созвучное русскому Сварогу -- svar-gб, означающее также
"небо"; оно же -- рай Индры, расположенный на вершине горы
Меру, один из семи миров, в который переселяются души умерших
праведников.
К этому ряду примыкают близкие по смыслу слова с корнем
"вар", первоначально имевшим в древнерусском языке значение
"жар", "зной", а также "кипящая вода, смола", -- отсюда слово
"варить" и все от него производные. Но здесь сама собой
напрашивается аналогия, точнее, несомненная связь
древнеарийского корня "вар" с именем величайшего из богов
ведийского пантеона -- Варуны -- вседержителя вселенной и
самодержца над миром и людьми, главного из адитьев. Варуна --
несомненно один из источников представлений о законах Вселенной
у потомков древних ариев, его черты нашли отражение в божествах
неба и света в славянской мифологии. Космические же функции
Варуны вкратце таковы: он -- тот, кто сотворил мир и удерживает
его, он заполняет воздушное пространство, расширяет землю,
укрепляет Солнце, измеряет Землю Солнцем, поднимает на небо;
небо и земля подвластны ему; день и ночь -- его одежда. Варуна
дал движение Солнцу; оно его глаз; сам он тысячеглаз.
Сварог -- отец Солнца и олицетворяющего его Дажьбога.
"...Сего ради прозваша и Бог Сварогь, -- отмечает Ипатьевская
летопись (1114 г.), -- и по семь царствова сынъ его именемъ
Дажьбогъ... Солнце царь сынъ Свароговъ еже есть Дажьбогъ".
Ипатьевская летопись именует Верховное древнерусское Божество
Отцом Сварогом, выводит его из Древнего Египта и отождествляет
с античным Богом Гефестом (Феостом). Отсюда Сварог -- не только
Бог Неба, но и властелин Огня. По Ипатьевской летописи, Сварог
(Феост) научил людей ковать оружие (до той поры они бились
камнями и палицами) и установил цивилизованные
морально-правовые нормы, в частности моногамию в брачных
отношениях: "...Установил одному мужчине одну жену иметь и жене
за одного мужчину выходить; если же кто нарушит этот закон --
ввергнут его в печь огненную. Того ради прозвали его Сварогом и
почитали египтяне". Здесь налицо прямое и внятное указание как
на контакты между египтянами и праславянами, так и на общие
корни их верований (о чем более подробно речь пойдет дальше).
Десять веков христианизации практически полностью
вытравили имена старых языческих богов. И все же еще в конце
прошлого века на юге России отмечались Зворожины (Сварожины) --
совместная трапеза вокруг специально вырытого овального рва, с
поминанием предков и прославлением за чашей с хмельным медом
давно забытого Бога Сварога: "Щоб добра була Зворожина!". Обряд
предполагал избрание ведуньи -- З(а)ворожьей Бабы, которая
гадала всем желающим, предсказывала будущее и рассказывала
детям сказку про волшебный языческий рай -- Ирий.

А та Птица всем Птицам Птица!
А куда она летит, туда и все.
А летит она в Ирий славный,
а перо у нее не простое,
а Золотое!
Крестьяне в этом краю звали созвездие Стожары --
Зворогами7. Из сказанного также видно, что исконно русские
слова "ворожить", "ворожба", "ворожея" одного корня с именем
Сварог и связаны с ним функционально.
Имя Сварог происходит от того общеарийского корня, который
получил в санскрите звучание iзvara: 1) "бог",
"всевышний"; 2) "господин", "повелитель"; 3) "хозяин",
"владелец"; 4) "супруг" (от iз -- "владеть", "властвовать",
"управлять", "мочь").
Некоторые исследователи настаивают, что изначально Сварог
именовался Исварог (что полностью соответствует древнеарийскому
корню). Можно и дальше предположить, что в процессе языковой
эволюции и разделения народов общеарийское понятие Божества --
Исвара соединилось с общеславянским именем Рарог ("огонь" и,
кроме того, "сокол"). Получилось Исвара Рарог (Бог Огонь), что
в дальнейшем превратилось в более краткое имя -- Сварог.
Интересна трансформация образа главного небесного Бога и
его имени в мифологиях разных народов по мере их разъединения и
самостоятельного развития. Общеарийский корень var и его
модификации присутствуют в именах трех небодержателей
древнеславянского, древнеиндийского и древнегреческого
пантеона: Сварог -- Варуна -- Уран. Этимолог без труда
констатирует здесь постепенную утрату первоидущих согласных и
чередование гласных в корневой основе. Культуролог и
метаисторик обратят внимание прежде всего на смысловую
идентичность всех трех понятий-имен, несмотря на последующую
дифференциацию функций.
Человеческая жизнь, по мнению наших предков, с момента
рождения зависела от того, что написано в "небесно-звездной
книге". Сохранившееся по сей день выражение "родиться под
счастливой звездой" -- вовсе не результат поздних
заимствованных астрологических поверий, а исконно русское
понимание неотделимости жизни индивида от космической жизни
звезды. В старинных свадебно-обрядовых песнях пелось: "звезды
ясные, сойдите в чашу брачную". Это значит, что счастье
супружеской жизни представлялось предопределенным звездами. И
не только счастье в смысле "совет да любовь", но и главное -- в
смысле многодетного брака, нетрудных (и не дай Бог --
смертельных) родов.
В народном миропонимании издревле существовало сокровенное
слово для обозначения всего круга небесных и земных явлений,
которые впоследствии были объединены под заимствованным из
греческого понятием "Космос". Русскими синонимами данной
общенаучной категории выступало не только понятие "мир", но и
"лад". Лад -- исконно русский Космос.
Само понятие Космос-Лад многозвучно и многозначно.
Однокоренные слова и имена раскрывают полифункциональность
древнего Божества. В песенном обрядовом фольклоре до наших дней
сохранился архаический рефрен "Дид-Ладо", который современными
слушателями воспринимается чуть ли не как междометие:

А мы просо сеяли, сеяли
Ой, дид-ладо, сеяли, сеяли.

На самом деле перед нами древнейшее обращение (звательный
падеж) к общеславянскому Богу Ладу. Верховный владыка Солнца и
Неба величался Дедом (Дидом) Ладом (рис. 94) (отсюда и
обращение -- Дид Ладо). Отголоски былых верований о
небесно-солнечном деде по имени Лад бытовали среди крестьян еще
в прошлом веке8.
Наряду с мужским Божеством в славянской мифологии известна
и Богиня любви Лада (рис. 95), а Дид считается ее сыном.
Имеются описания ее изображений (впоследствии уничтоженных при
введении христианства): молодая прекрасная женщина с
золотоцветными волосами и венком из роз, одетая в русскую
одежду, опоясанная золотым поясом и убранная жемчугами, за руку
она держала младенца -- бога любви Леля9. В литовской мифологии
и фольклоре также известна богиня Лада или Диди Лада (Великая
Лада)10 (did -- в литовском языке -- корень в словах,
означающий "большой, великий").
Следовательно, русский космос в древности через верховных
богов Лада и Лады мыслился как единство порядка и любви. Но
"лад" в понимании наших предков означал также и "красоту" (см.:
"Толковый словарь живого великорусского языка" Владимира Даля);
отсюда: "ладный" -- "красивый", "милый", "любимый". Корень
"лад" образует также слова со смыслом "владеть", "власть".
Кроме того, слово "ладно" в древнерусском понимании означало
также "равно", "одинаково" или, говоря научно-философским
языком, -- "тождественно". Все эти смыслы неизбежно впитывало в
себя и понятие русского Космоса-Лада, которое распространялось
на всю жизнь. Василий Белов совершенно справедливо и
исключительно точно -- в духе традиционного русского
миросозерцания назвал свою известную книгу очерков народной
эстетики и исконных обычаев -- "Лад".
Археология языка предполагает археологию смысла и связи
между смыслами, что, в свою очередь, влечет за собой мысленную
реконструкцию той невообразимо далекой эпохи, когда
человечество (или цивилизованная часть его) представляла собой
нераздельное целое -- с единым языком, единой культурой,
едиными ценностными ориентациями в виде религиозных традиций и
морали.
Поясним сказанное вначале на примере интересующего нас
слова "Лад", означавшего на некоторых (но далеко не на всех)
этапах общеславянского развития понятие "Космос". Слово "лад"
(или слова с этим корнем) означает в ряде языков (словацкий,
ирландский, древнерусский) другое понятие, близкое лишь по
созвучию, -- "лед". Налицо взаимотрансформация звуков "а" и
"е". Слова "лад" и "лед", таким образом, оказываются
генетически взаимосвязанными. Другими словами, на каких-то
очень древних этапах развития нерасчлененной индоевропейской
общности они обозначали группу близких по смыслу понятий,
которые впоследствии в процессе возникновения самостоятельных
языковых, этнических и культурных структур дифференцировались и
трансформировались.
Наконец, нельзя не коснуться одной из древнейших
славяно-русских морфем, в которой, по мнению ряда самобытных
маргинальных мыслителей (С.Дружинин, Е.Гиреевский,
Я.Абрамов)11, сокрыто имя архаичного доязыческого Божества.
Звали его Раз (Рас). (На этой основе С.Дружинин даже
основал движение "разовцев", к которому примкнуло несколько
единомышленников.) Не приходится сомневаться, что "раз" ("рас")
-- одна из широко употребительных морфем. Она так или иначе
присутствует более чем в 350 словах русского языка. И еще около
3000 слов содержат ее в трансформированном виде:
раз(с)ъроз(с)ърез(с)ъриз(с).
Еще более поражает смысловая емкость и полисемантичность
слова "раз". "Единица", "начало счета", "фиксация временного
мгновения" -- эти значения понятия "раз" общеизвестны. Но
морфема "раз" ("рас") входит еще и в состав таких
смыслозначимых понятий, как "разум", "разить", "разинуть",
"разница", "разлука", "расти", "растение" и т.п. Расценивать ее
только как вспомогательную приставку (префикс) было бы неверно.
Археология языка и реконструкция смысла указывают на глубинные
корни данного архаичного слова.
Высказывалось, между прочим, вполне обоснованное мнение,
что морфема "расърос" сопряжена и с этнонимом "росс" --
русский (откуда ведет свое происхождение и название
страны -- Россия). Но первичным все же следует считать
имя Первобога Раза (Раса), сохранившегося в языке в виде
на первый взгляд ничего не значащей лексемы. На самом же деле
Раз (Рас) открывает целый ряд доязыческих Божеств, память о
которых сохранилась исключительно в языке и фольклорных
текстах. Среди них -- Чур, Дид, Ладо, Коляда, Ярило, Купало.
Хотя смысловая нагрузка древних морфем и лексем могла быть
совсем иной, нежели сейчас, все же по сегодняшним значениям
можно уловить и тот смысл, который слова и имена имели в
далеком прошлом, включая и нерасчлененное языковое единство. В
русском языке морфема "раз", когда она выступает в форме
префикса, имеет явственно выраженный
расширительно-разделительный смысл. Вместе с тем отдельное
слово "раз" означает "единицу" -- монистическую по самой своей
природе. Отсюда и гипотетическое Божество Раз должно,
так сказать, по определению выступать в качестве символа
доязыческого единобожия, предполагая одного-единственного Бога.
А время, когда в мире господствовал Раз, с достаточной
степенью условности может быть названо "языческим
прамонотеизмом"12. Интересно, что в санскрите корневая основа
ras выступает в смысле "владычества": rastra --
это и "господство", и "государство", и "народ".

В архаическом сознании явления окружающего мира (включая,
естественно, и космические) преломлялись особым образом и, не
имея природно-закономерного объяснения, осмысливались в
мифологическом ключе. Вместе с тем именно древнему человеку
было в значительной степени присуще наивно-целостное понимание
окружающего мира как неотъемлемой части Вселенной. Мирча
Элиаде (1907 -- 1986) -- крупнейший западный исследователь
донаучного мировоззрения свидетельствует, что человек
архаического общества (в отличие от современного) "ощущает себя
неразрывно связанным с космосом и космическими ритмами"13.
Тем не менее любые образы и сюжеты народной мифологии
имели под собой реальную, зачастую -- обыденную основу. Так,
ежесуточная смена дня и ночи воспринималась как борьба света со
тьмой. К световой стихии относилось все, что связано со
световым началом -- от звезд на ночном небе и отождествляемых с
ними планет (блуждающие звезды), Луны и Солнца, -- до земного и
небесного огня (молнии, зори, зарницы, радуги и др.). При этом
свет олицетворял, как правило, светлое начало, которое всегда
побеждало темные силы (в народном сознании весна всегда
победительница зимы, хотя о последней не говорят, что она
побеждает лето). Впрочем, есть и исключения. Комет (хвостатые,
косматые звезды) всегда боялись. Боялись, но по-другому, огня
(хотя он и сжигающе-пожирающ, но зато и освещал в темноте,
отогревал в холоде, защищал от диких зверей, помогал в
приготовлении пищи). Угрожающие же свойства огня нашли
отражение в представлении об адском огне (геене огненной).
Природно-циклические ежегодные изменения, известные как
времена года, испокон веков приписывались Солнцу. Оно -- одно
из главных Божеств любого народа во все эпохи. Как правило,
Солнечных Богов было несколько. Точнее, у Солнца, как и всякого
другого великого Бога, было множество имен-эпитетов, каждое из
которых имело вполне самостоятельное значение с непременным
сокровенным смыслом. Например, в индуистской традиции --
наследнице ведийских верований -- насчитывается 108 сакральных
имен Солнца, обозначающих обособленную астрально-космическую
сущность14. Аналогичная ситуация наблюдается и в других
архаичных культурах -- варьируется лишь общее количество Солнц.
Так, по древнекитайским мифам, первоначально существовало 10
Солнц, 9 из них впоследствии поразил из лука Великий Стрелок И
(что, возможно, символизировало победу новой идеологии над
старой).
Таково представление, получившее отражение в письменной,
достаточно поздней традиции. А еще раньше предки древних
китайцев, как, впрочем, и многих других народов, считали, что
солнц вообще-то ровно столько, сколько наступает дней, то есть
каждый день восходит новое Солнце. В китайском языке даже для
обозначения разных понятий "день" и "Солнце" используется одно
и то же слово "жи". В древнеегипетском письме идеограмма,
означающая "Солнце", также служит одновременно и для
обозначения "дня".
Отсюда вытекает, между прочим, что исчисление суточного
времени можно вести не только в "днях", но и в "солнцах", и
вместо привычного по нынешним меркам утверждения: "прошло
столько-то дней" -- вполне можно сказать: "прошло столько-то
солнц". Эти-то солнце-дни, по-видимому, и запечатлены в так
называемом ромбическом орнаменте. Встречающиеся повсеместно как
на древней керамике, так и на современных вышивках ромбические
сетки с точкой внутри каждого ромбика, скорее всего, есть
солярно-календарные знаки, а вовсе не картина засеянного поля,
как это видится некоторым современным исследователям.

Причин, объясняющих такое представление, несколько.
Во-первых, объективно единое и единственное светило обретало
множественность в зависимости от своего суточного и годичного
поведения. Считалось, что зимнее Солнце не тождественно
весеннему и, соответственно, летнему, что у дневного Солнца
есть ночной двойник, который светит под землей, когда первое
скрывается за горизонтом (рис. 96). Нетождественными считались
также утренняя и вечерняя Зори, утренняя и вечерняя звезды
(Венера). Полная Луна и Месяц в большинстве древних
мировоззрений также считались разными светилами.
Во-вторых, уместно предположить, что в условиях
непрерывного распада и обособления родоплеменных общностей
каждая из вновь образованных кланово-этнических единиц
предпочитала внести элемент особенности и неповторимости
применительно к своему верховному Божеству, дабы и объект
поклонения был бы не таким, как у соседей-соперников. Отсюда
испокон веков на разных территориях и в разных храмах или
святилищах у одного и того же Божества (в том числе и у Солнца)
были различные эпитеты, со временем превращавшиеся в
самостоятельные имена.
Христианство, которое пришло на Русскую землю тысячу лет
тому назад, застало здесь веру в разных языческих Солнцебогов.
Главными из них были три -- Дажьбог, Хорс и собственно Солнце,
которое в ряде местностей сближалось с Ярилой, а на Севере -- с
Колой. Представление о трех Солнцах было настолько стойким и
обыденным, что проникло даже в церковную литературу. В
знаменитом "Слове о законе и благодати" митрополита Илариона
(сер. XI в.) говорится о свете Тресолнечного Божества, а
в одной из богослужебных миней того же времени оно именуется
Тресветлым Тресолнцем. Но вернемся к дохристианской
эпохе.
Дажьбог (рис. 97) -- сын Сварога, поэтому иногда
именуется просто Сварожич. По смыслу и этимологии он -- Бог
Дающий, Дарующий. Славянское имя его восходит к санскритскому
da ("дающий", "наделяющий"). Русские летописцы
совершенно справедливо отождествляли его с эллинским Богом
Солнца -- Гелиосом. "Слово о полку Игореве" называет
Дажьбожьими внуками всех русских людей.
Что касается второго Бога солнечного пантеона --
Хорса, то здесь прослеживаются более глубокие и
неожиданные связи. Об этом уже говорилось в 1-й части, где на
примере развития и распространения тотема сокола была
продемонстрирована прямая этимологическая и культурологическая
связь между древнерусским и древнеегипетским Солнечными
Божествами -- Хорсом и Хором (Гором).
Само имя Хорс на первый взгляд представляется непривычным
и даже чужеродным для русского языка. Но это не так. Лежащий в
основе имени Бога корень прочно прижился в современном языке:
"хорошо", "хоромы" (производное слово -- "храм"), "хоробрый"
("храбрый"), "хоровод", "хоругвь", "хорониться", "хорохориться"
и др. Тот же корень входит также в название южнославянского
народа хорваты, которые переселились на Балканы уже в новую
эру. Аналогичным образом словенцы, находившиеся в составе
Австро-Венгрии, именовались хорутанами. В честь Солнца бога и
Хорса наименован древнерусский крымский город -- Хорсунь
(Корсунь). Греки называли его Херсонес, отталкиваясь,
по-видимому, от исконно русского наименования, хотя корень
"херс" общеиндоевропейского происхождения (к нему восходит имя
Бога Гермеса -- Hermes). Более того, он уходит в глубь
доиндоевропейского прошлого и обнаруживается хотя бы в
семитских языках. Так, библейская гора в Египте, близ которой
Моисей пас овец и где ему впервые в пылающем терновом кусте
явился Бог, -- именуется Хорив (Исх. 3.1 и посл.) -- по
названию нагорья в Синае, а, по мнению некоторых
богословов-комментаторов, вообще синонима горы Синай (см.
Толковую Библию, т.1). Общеизвестно, однако, из Несторовой
летописи, что имя одного из трех братьев -- легендарных
основателей Киева -- тоже было Хорив. Удивительное это
совпадение свидетельствует прежде всего о том, что в основе
созвучия древнерусских и древнееврейских слов лежит один и тот
же доиндоевропейский и досемитический корень "хор", восходящий
к общему праязыку, где он охватывал совокупность понятий,
относящихся к Солнцу, свету и благу ("хорошо!"). Потому-то
данная корневая основа так часто встречается в теонимах
различных религий и культур. Помимо вышеупомянутых, можно также
вспомнить этрусскую Богиню Хорту (и этрусский город того же
названия)15.
К этому же этимологическому гнезду относятся слова с
корнем "хар" (с учетом чередования гласных "о" и "а"). Вспомним
Харит -- благодетельных древнегреческих Богинь милости и добра,
дочерей Солнцебога Гелиоса (вот он искомый солнечный смысл).
Того же корня устаревшее русское слово "харный", "гарный" (см.:
украинское "гарний"), означающее "хороший", "красивый". Строго
говоря, по своему происхождению слова "хороший" и "харный"
однокоренные. Отсюда же слова "ухарь" и "харя" с диаметрально
противоположными смыслами (последнее первоначально не имело
ругательного смысла и означало "маску", "личину"). К этому же
этимологическому гнезду, возможно, относятся слова "харчи",
"характер", а также название города Харьков, причем вполне
допустимо, что вторая его часть в украинском произнесении
Харь-кiв образована, как и название Киева, от имени
древнерусского князя -- Кия.
Классический обрядовый танец -- хоровод (у болгар он
называется "хоро", у румын -- "хора") имитирует солнечный круг
и в старину несомненно был связан с поклонением Солнцу. Что
касается происхождения имени Хорс и соответствующей лексической
основы, то их нетрудно установить путем сопоставления с
соответствующими санскритскими словами. Аналогичный корень
фигурирует в новоперсидских словах, означающих "сияющее солнце"
и "петух". Персидское обозначение обожествленного сияющего
Солнца -- Xur-et. По сообщению Плиния, скифы персов
именовали хорсарами (Chorsaros). Отсюда же и
ираноязычные названия Хоросан, Хорог, Хорезм. Этот
топонимический ряд может быть продолжен и в других
пространственно-временных измерениях: достаточно вспомнить
название столицы древнего тангутского государства -- Хара-Хото,
разрушенной дотла Чинзгисханом, или манчжуро-китайский город
Харбин. Одна из народностей Тибета также именуется -- хоро.
В древнерусских текстах встречаются намеки на еврейское
происхождение имени и самого Бога Хорса. И не только потому,
что в еврейских словах встречается созвучный корень. В одном из
вариантов апокрифической "Беседы трех святителей" Перун
называется эллинским Богом, а Хорс -- жидовским. Комментируя
данный пассаж, И.Е.Забелин писал: "Это [жидовство Хорса] подает
намек на самое место, где существовало поклонение Хорсу, именно
у хазар, перешедших потом в Моисеев закон и оттого известных
больше под именем жидов хазарских"16. Вполне возможно, что так
оно и было: Хорсу поклонялись и хазары17, и славяне. А
обусловлено это было общими истоками их культур, верований и в
конечном счете -- языков. Подтверждение тому не одни
русско-хазарские контакты и свидетельства современных им
авторов. Оно обнаруживается и в культурах многих древних
цивилизаций, их космических воззрениях и языках.
Солнечный пантеон древнерусских Божеств не был неизменным.
В разное время, на разных стадиях разделения славянских народов
количество верховных существ, сопряженных с Солнцем, менялось.
Не менялось, однако, солярное мировоззрение русских людей.
Арабские путешественники, побывавшие на славянских территориях
задолго до введения христианства, застали и описали храмы
Солнца, предназначенные не только для культовых отправлений, но
и для астрономических наблюдений18. Однако почитание Солнечного
семейства богов, которым пронизана вся жизнь русского народа,
уходит корнями в незапамятные времена, к самым истокам
становления древнерусской, древнеславянской и древнеарийской
народности. Солнечные сюжеты обнаруживаются в древних
захоронениях, а также на предметах (керамика, украшения),
добытых при археологических раскопках в местах традиционного
обитания славян.
Солнце было не просто почитаемым Божеством. Оно входило
составной частью в родоплеменные отношения. Еще в XII веке
русские люди продолжали считать Солнце космическим членом
своего рода, именуя себя внуками Дажьбога, что нашло отражение
в "Слове о полку Игореве". Четыре князя -- участники похода --
именуются здесь просто "четыре Солнца". Те же представления
запечатлены в фольклоре. В сказке из сборника А.Н.Афанасьева
"Солнце, Месяц и Ворон Воронович" Солнце сватается к одной из
девушек и берет ее в жены, а тесть наведывается к зятю-Солнцу в
гости (родственные отношения также налицо). Посещают Солнце и
его небесный дворец и другие герои, как, например, в сказке о
Солнцевой сестре: "Подскакал Иван-царевич к теремам Солнцевой
сестрицы и закричал: "Солнце, Солнце! Отвори оконце". Солнцева
сестрица отворила окно и царевич вскочил в него вместе с
конем".
А русские дети еще в начале нынешнего века помнили
доставшееся им от пращуров древнее представление о родственных
узах человека и Солнца:

Дедушка-солнышко,
выгляни в окошечко, --

поется в бесхитростной детской песенке.

О стойкости древних космологических поверий
свидетельствуют этнографические исследования, проведенные в
конце прошлого века среди крестьян Тульской губернии на границе
с Мценским уездом Орловской губернии. По общему мнению, Солнце
-- женское лицо. Оно ездит днем по небу на ложе, устроенном из
звезд (по другой версии -- летает на собственных крыльях).
Одежда его разноцветная и вся усыпана звездами. На ночь Солнце
уходит в свой дом, где у него есть мать, братья и сестры. Они
сменяют Солнце при обходе неба, так как имеют такую же
огненно-световую природу. Солнце, как женское лицо, ночью
ездить боится, поэтому его сменяет братец-месяц. Если ночью все
люди спали и везде было смирно, то утром Солнце взойдет
радостное, веселое -- и день будет хороший. Если же народ вел
себя ночью несмирно, то солнце встанет пасмурное и днем будет
плохая погода. (Здесь в наивной форме народного космизма
содержится представление о взаимообусловленности состояния
солнечной активности и поведения людей.) Некоторые утверждают,
что Солнце не летает, а ездит на огромном коне, от которого
происходят свет и теплота19.
Одно из древнеиндийских имен Солнечного Божества --
Савитар (savitбr). В данной ипостаси Солнце выступало в
качестве животворящей силы, творящей законы, которым
подчиняются все живые существа. В конечном счете путем
метаморфоз звучаний и смыслов образовалось русское слово
"сивый", означающее "сияющий", "ясный" (эквивалентом русского
"ясного сокола" в сербском фольклоре выступает "сивый (сияющий)
сокол с золотыми перьями"). У славян известна была также Богиня
Сива, однако каких-либо развернутых сведений о ней не
сохранилось. Одни знатоки мифологии отождествляют ее с Богиней
Живой20, другие (исходя из смысла "седая", "белая") -- с
Селеной-Луной. С именами древнеиндийского бога Солнца Савитара
и древнеславянской Богини Сивы (Севы), по всей вероятности, так
или иначе связано и название части света -- Север. Если так, то
данный факт служит лишним подтверждением теории Тилака о
полярном происхождении индоарийских народов и полярной родине
Вед. Имя Сива с учетом его смысловой нагрузки является также
составной частью прозвища Солнечного коня Сивки-бурки.
Наиболее приемлемой, хотя и достаточно неожиданной
представляется версия, согласно которой имя Сивы этимологически
связано с именем знаменитого индуистского Божества -- Шивы21,
происходит от него по смыслу и функциям. Санскритское слово
зiva (Шива) имеет следующие смысловые значения:
"дружественный", "добрый", "благосклонный", "целебный", а также
означает "благо" и "счастье". Следовательно, все эти
лексические значения по определению, так сказать, должны были
быть экстраполированы на функциональные особенности славянского
Божества -- Сивы. Однако и собственные неповторимые качества,
выражающие единство созидательных и разрушительных сил в
универсуме и воплощение космической энергии, -- неизбежно
должны были наложить отпечаток на богиню Сиву. Отпечаток этот
не мог не быть диалектически противоречивым и в силу
происхождения самого образа Шивы, его истоки уходят в
доарийские времена и верования коренных народов Индостана,
создавших цивилизацию задолго до вторжения индоарийских племен,
которые поглотили культуру своих предшественников и
заимствовали из нее множество образов и идей. Впрочем, если
исходить из теории общего происхождения языков и культуры
народов мира, -- соприкосновение мифологий и идеологий
существовало задолго до того, как протоиндоевропейские народы
пришли в движение и распространились по всей Евразии. Так что
вопрос о том, что первично и что вторично в мифологии, остается
открытым. Косвенным подтверждением связанного являются имена
верховных Божеств у других народов: урартский Бог Солнца
iwini, хеттский Бог iu-nu и др.
Другие ведийские Боги также не исчезли бесследно из памяти
русского народа, сохраняясь в словах, несущих подчас иную
смысловую нагрузку, но тем не менее указывающих на древнейший
первоначальный смысл. Во вводной части уже говорилось об
этимологическом и семантическом родстве слов и понятий Вишну и
(Все)вышний. Аналогичным образом имя еще одного великого Бога
индоариев Индры сохранилось в русском фольклоре в форме
фантастического Индрик-зверя -- согласно Голубиной книге он
"всем зверям отец".
Несомненный отпечаток общеарийской и доарийских верований
и обрядов несут на себе знаменитые древнегреческие, а затем и
древнеримские прорицательницы сивиллы (сибиллы). По античной
традиции они считались пришлыми с Востока и владели всей
мудростью мира, включая знание будущего. Имя сивиллы объединяет
в себе образы сразу двух славянских Божеств -- Сивы и вилы.
Вилы -- славянские феи, прекрасные девушки с распущенными
волосами и птичьими крыльями. Их главные функции -- помогать
обиженным, лечить людей и предсказывать будущее. Трансформация
образа птицедев в русском фольклоре шла в двух направлениях: в
сказках распространен мотив о птицах, обернувшихся девушками (и
наоборот), в легендах же и сказаниях образ вил слился с
близкими им по смыслу образами вещих полуптиц-полудев --
Алконоста, Сирина и Гамаюна. Что касается архаичности имени
сивиллы и связи его с доарийской традицией, то здесь
представляется весьма вероятным этимологическое родство
фонетического варианта имени сибилла и названия страны --
Сибирь. Единая корневая основа "сиб" свидетельствует не только
об общем происхождении, но и месте (территории) этого общего
происхождения. В этом смысле топоним Сибирь может быть
интерпретирован как "страна сибилл" или место, где обитают
сибиллы-шаманки, а само слово "сибилла" будет означать
"сибирячка" в его древнем звучании.
Предлагаемое объяснение происхождения названия Сибирь
нисколько не противоречит общепринятому. Согласно существующей
этимологической и топонимической концепции слово "Сибирь"
тюркского или же монгольского происхождения. Однако, судя по
всему, название "Сибирь" уходит своими корнями в те времена,
когда протоиндоевропейские, прототюркские и протомонгольские
языки не были расчленены и представляли единое целое. Корневая
основа "сев-сив" обнаруживается и в самом понятии Север
(первоначально -- Сивер, так это слово звучало в русских
былинах и поныне звучит в украинском языке и некоторых русских
диалектах).
В древнерусском понимании мироустройства вселенский свет
отделен от солнечного. "...В народном понимании существуют
раздельно солнце и белый свет, как освещенное небо, вся
Вселенная..." "Свет на всю Вселенную есть свет неосязаем,
неисповедим... никто же бо может указати образа свету, но токмо
видим бываеть". Солнцу же отведена второстепенная роль субъекта
света: "Вещь бо есть солнце свету, осияя всю Вселенную". Солнце
как бы украшает собою светлый мир, но не является
первоисточником "неисповедимого" света"22. Свет вселенский,
небесный, носителем которого выступает Сварог, -- первичен, ему
принадлежит первородство в солнечносветовой иерархии. Все
остальное находится в подчинении светового космического начала.
Светобоги -- распространенное явление в древнеславянском мире.
Общеславянским Богом света был Световит (Святовит) (рис.
98), о котором уже говорилось в 1-й части в связи с
происхождением культа Гермеса, восходящего к доарийской истории
и верованиям нерасчлененных народов Евразии. Четырехликий
фалло-герметический Световит смотрит в четыре страны (стороны)
света, как бы распространяя на них свою власть. Одновременно он
и средоточие, куда сходится с четырех сторон весь свет.
Символика всесветности потрясает по своей простоте и емкости.
Несомненный этимологический интерес представляет и вторая часть
имени верховного Светобога. Корень "вит" имеет тот же смысл и
происхождение, что и латинский vita -- "жизнь" (а также
"человеческий род" -- "живущие").
Известны и другие древние Божества света. Из письменных
источников практически ничего не известно о Белбоге
(рис. 99). Между тем Божество это, известное у южных славян
(а также у кельтов) с тем же корнем -- Белин(ус), вне всякого
сомнения, связано со светом. Неотъемлемый эпитет света --
белый (одинаково относящийся к свету и как природному
явлению, и как к окружающему миру и Вселенной). В современном
языке произошло определенное смещение в значении понятия:
"белый" прежде всего относится к соответствующему цвету,
краске, хотя и здесь не утратило первоначального смысла --
"светлый". Есть все основания полагать, что тот же смысл
присутствует в топонимах древних городов Белгород и Белград
("город света") и названии одного из ответвлений древнерусской
нации -- белоруссы. В таком случае речь может идти о древних
центрах со святилищами света и о народе, связывающем свое
происхождение или верования со светом. Особых сомнений
происхождение русского слова "белый" не вызывает -- по
заключению языковедов оно исконно родственно древнеиндийским
bh-as, bhati ("блеск", "свет"), последнее означает также
"знание". В древних языках (например, в древнеисландском) слово
"бел" употребляется также и в значении "огонь".
Однако этимологические изыскания приводят к еще более
интересным языковым параллелям. У древних неиндоевропейских
народов -- шумерийцев, вавилонян, ассирийцев, оказывается, тоже
было верховное Божество по имени Бел с теми же функциями, что и
Бел индоевропейцев. В шумеро-аккадской мифологии Бел выступает
и как собирательное имя для главных Божеств -- творцов
Вселенной. В соответствии с этим и центральное Божество
вавилонского пантеона -- Бог Солнца и главный покровитель
города Вавилона -- Мардук именовался греками Белосом. В
космической битве Солнцебог Мардук-Белос победил Тиамат --
воплощение первозданной тьмы и мирового хаоса. Интересно, что
русское слово "тьма" оказывается созвучным шумеро-аккадскому
имени Тиамат, имеющему практически тот же самый смысл. От
общесемитского Бела в дальнейшем возник хорошо известный
читателю культ Ваала (Баала) -- Бога плодородия и войны в
Палестине, Сирии, Финикии, а затем через Карфаген
распространившегося по всему древнему миру -- от Египта до
Испании. Его отголоски слышатся и в русском слове "балда".
Другое имя, образованное от древнесемитского Бела путем
многочисленных исторических и лингвистических трансформаций, --
Вельзевул (имя дьявола, вошедшее в русский язык через
древнееврейский). Все это лишний раз доказывает общность
древних культур.
Содержание понятия "свет" не менее емко и многогранно;
помимо собственно физического смысла, слово "свет" означает и
весь окружающий мир вообще: "весь свет", "целый свет"
(интересен устойчивый фразеологический оборот "свет во всей
Вселенной", где свет выступает в качестве космообразующего
начала мироздания). Применительно к человеческому обществу
слово "свет" употребляется в различных смысловых оттенках:
"высший свет" (отсюда понятие светский), "полусвет" и др. Где,
в каком еще языке сыщешь имя Светлана (в старину известны были
и мужские имена -- Светлан, Светозар, сказочный Световик)? Или
употребление слова "свет" в иносказательном смысле: свет ты мой
ясный, свет очей моих, светик, мой свет? Космическая
приобщенность, неотделимость от видимого мира небесных явлений
отразилась и в ласкательных опоэтизированных именах,
сохранившихся до наших дней: "солнышко", "звездочка",
"зоренька", "месяц ясный". Можно, не колеблясь, утверждать: вся
жизнь, душа и плоть русского человека с младенческих лет и до
самой смерти была насквозь пронизана светом -- в прямом и
переносном смысле. Окружающий мир во всех его знакомых
проявлениях именовался "белым светом". Антиподом этого света
был "тот свет", пугающий и манящий своей неизведанностью и
запредельностью.
Животворящий свет не только олицетворял светлое
космическое начало, но и связывал воедино весь пантеон
языческих Божеств. И не только языческих. Древнее обожествление
света переросло в новое религиозное миропонимание, которое
немыслимо без таких словосочетаний, как "божественный свет".
Важнейшее понятие любой религиозной системы "святой" образовано
от слова "свет" и впитало в себя его содержание.
Метафоричность философской и богословской символики,
которая выступает по существу как опоэтизированный язык науки,
выразилась также в таких фундаментальных понятиях, как "свет
истины", "свет знания" и производимого от них "просвещения",
означающего процесс приобщения каждого к сокровищнице
человеческого опыта -- интеллектуального, нравственного,
эстетического, хозяйственного, технического, военного,
охотничьего и т.п. Великая миссия аккумуляции такого опыта и
передача его настоящим и будущим поколениям принадлежит
Просветителям. Точно так же творческие акты в познании,
открытия, результаты художественного поиска характеризуются
емкими словами -- "озарение", "вспышка".
Само слово "свет" древнейшего происхождения и восходит
вместе с аналогичными понятиями других индоевропейских языков к
санскритскому слову "зeta" (читается и произносится как
"шьвета") и означает "белый", "светлый", "блестящий", отсюда и
русское слово "цвет".
Такая поливариантность значений понятия "свет" и
множественность разнокоренных слов, приведших к своеобразной
лексической "цепной реакции", объясняются той объективной
обобщающе-смысловой ролью, которую всегда играл свет в жизни
людей. Любая единичная вещь или группа предметов воспринимается
как нечто обособленное, отдельно взятое. И только свет (как,
впрочем, и тьма) является таким безлико-всеобщим началом,
которое мгновенно охватывает, обволакивает, объемлет весь
вещный мир, представая в виде естественной, доступной каждому,
хотя и неизведанной природной стихии. О древности и значимости
понятия "свет" для народного миросозерцания свидетельствует
также поговорка -- клятва со следами заклинания: "Чтоб мне
свету белого не видеть!"
Наряду с общеиндоевропейскими корнями и словами "свет" и
"бел" в русском языке глубоко укоренилась еще одна близкая по
смыслу лексическая основа -- "яс", в первозданном виде
присутствующая в словах "ясный" и "ясень". Понятие "ясный"
имеет двоякое значение: 1) "чистый", 2) "понятный" и восходит к
санскритскому слову yaas -- блеск (ср.: укр. "яскорка"
-- "искорка"). В процессе языкового развития корень "йас"
("яс") трансформировался в "ас" и "ес". В этих обличиях он
встречается в таких, к примеру, архаичных словах, как "есень"
("осень") -- откуда фамилия Есенин; яство ("пища"),
этимологически связанное с глаголом "есть" ("кушать"). Одно из
названий "ячменя" -- "ясмень" (откуда: "ясничек" -- ячменный
хлеб, и "ясник" -- ячменное вино).
Не меньший интерес представляет смысловая нагрузка,
которую носил корень "яс" на разных исторических этапах. Прежде
всего обращает на себя внимание устойчивое сочетание
прилагательного "ясный" с существительным "сокол",
символизирующим издревле Солнечное светило. "Ясный сокол" -- не
просто поэтический образ, в нем закодированы древнейшие
представления и о Солнце, и о Солнцебогах, и о магической связи
людей с космическими законами. В сказках и былинах ясный сокол
-- оборотная ипостась героев, приобщающая их к иному --
неземному и нечеловеческому -- миру: на оборотничестве
построены сказки о Финисте Ясном соколе (или, как она
оригинально именуется в варианте, записанном И.А.Худяковым в
Рязанской губернии, сказка о Фенисто-ясно-сокол-перышке), а
также былина о Вольге (Волхе Всеславьевиче).
Одно из древних названий сокола -- "ясмен" (см. "Толковый
словарь живого великорусского языка" Владимира Даля). Корень
"яс" входит и в название "ястреб" -- другого рода хищных птиц,
по виду наиболее близких к соколам и в древности, видимо,
понятийно объединявшихся. Общеиндоевропейский корень
"yas" обнаруживается в словах "асы" -- древнегерманские
Боги, Ясна -- главная часть Авесты, ясы -- древнерусское
название осетии, Яссы -- название города в Румынии на
территории, где пересекались исторические пути славянских и
романских народов -- двух ветвей некогда единого
индоевропейского пранарода. Наконец, отзвуки древнего
космического миропредставления слышатся в исконно народном
понятии "ясочка" -- звездочка.
Имелись и другие Божества, чьи светозарные функции ставят
их в один ряд Светобогов. Их соподчинение в настоящее время
установить трудно. Однако нетрудно доказать, что такие
древнерусские и общеславянские боги, как "Дый" (упоминается в
"Хождении Богородицы по мукам) и Див из "Слова о полку
Игореве", этимологически восходят к имени древнеиндийского Бога
неба Дьяуста (dy-aus -- "день", "сияющее дневное небо").
В древнерусских мифологических и фольклорных
представлениях известную роль играла такая женская ипостась
светлого Дня, как утренняя заря (и звезда -- одновременно),
Денница. Известно также понимание Денницы как падающей
звезды (именно звезды, поскольку представление, и тем более
правильное истолкование явления метеоритов, относится к более
позднему времени). Так, в сборнике XV века "О земном устроении"
имеется отдельная глава "О денницах", описывающая падающие
звезды, истолкованные как обломки небесного огня. Как и древнее
"солонь", образ Денницы характеризует космическое животворящее
начало, заключенное в свете, олицетворением которого выступает
брачная пара День и Денница (Свет околоземный и Свет
космический). Но скорее всего, если восходить к праславянским
общеарийским верованиям, все космические явления (включая
землю, воду, небо, огонь) можно представить как
самозарождающиеся из света. Вячеслав Иванов считал Денницу
мифологическим существом мужского рода и отождествлял его с
христианским и дохристианским Люцефером -- одной из ипостасей
Дьявола, однако дословно означавшем "Носитель света" (его
сотканную из противоречий суть искателя истины гениально
раскрыл Байрон в мистерии "Каин"). По Вяч. Иванову, Денница --
фосфорически светящийся дух -- первомятежник, внушающий
человеку гордую мечту богоравного бытия; это тот самый
"печальный демон -- дух изгнанья", который "сиял" Лермонтову
"волшебно-сладкой красотою"23.
В русском мировоззрении почитание женского космического
начала в форме Девы (рис. 100) имеет длительную историю:
от сказочных Птицедев до Пречистой Девы -- светлого и
светоносного Божества, впоследствии растворенного в культе
Богородицы -- хранительницы и покровительницы Руси, избравшей
Россию своим последним домом. Имя Дева не могло не быть в
центре мифологического и религиозного притяжения хотя бы
потому, что оно -- одно из древнейших и важнейших понятий
индоевропейской культуры. Как известно, в санскрите devб
означает "Бог", "жрец"; "владыка", "царь", а также:
"небесный", "божественный". Соответственно dev-i -- это
"Богиня".
Отголоски такого небесно-божественного смысла сохранились
в однокоренных словах и словосочетаниях "диво", "диво дивное".
Див -- одно из древнерусских мифологических существ,
действует как персонаж в "Слове о полку Игореве", предупреждая
русских воинов об опасности и одновременно предрекая беду.
Кроме того, в древнерусской мифологии было известно женское
божество -- Дива. Итак, Дева в широком смысле -- великий
охранительный и вдохновляющий символ русского народа. В
древнерусском миропредставлении в соответствии с
индоевропейской и общемировой традицией Пречистая Дева --
воплощение вселенского и солнечного света одновременно: "И
явилось на небе великое знамение -- жена, облеченная в солнце,
под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд"
(Откровение святого Иоанна Богослова, 12, 1).
Ближайшая стихия, родственная свету, -- огонь.
Элементарный опыт свидетельствует: свет бывает без огня, огонь
без света -- никогда. Следовательно, свет обладает некоторой
самостоятельной сущностью, хотя и предполагает обычно наличие
какого-либо источника; чаще всего им выступает огонь. Отсюда и
древние мифологические представления о космическом огне: он
тесно взаимосвязан с космическим светом, но не обязательно ему
предшествует. Иногда и тот и другой выступают как тождественные
начала. В позднейшем миропредставлении под влиянием
христианской эсхатологии космический огонь изменил объем и
содержание своего понятия: он переместился в преисподню и начал
носить в основном устрашающую функцию "геены огненной",
ожидающей грешников в аду.
Слово "огонь" ("огнь") родственно имени древнеиндийского
Бога огня Агни (agnн -- "огонь"). В Ригведе --
древнейшем своде обрядовой поэзии -- значительная часть гимнов
посвящена Богу огня -- Агни. Почему -- догадаться не трудно. В
нелегких и некомфортных условиях переселенческой жизни огонь
(особенно по ночам) оставался той рукотворной стихией, которая
давала тепло, свет, защиту от диких животных и жар для
приготовления пищи. Огонь же был и стихией, имевшей
нерукотворное происхождение (молнии и другие небесные явления,
лесные и степные пожары, вулканическая лава и т.д.). Ни в
первом, ни во втором случае не требовалось специальных
скульптурных или живописных изображений огня, поскольку он
всегда был рядом перед глазами. Лишь впоследствии, когда одно
из арийских племен завоевало Индостан, подчинив аборигенов и
создав в условиях оседлого образа жизни уникальную
древнеиндийскую культуру, -- появилась возможность и
необходимость воссоздавать образ Бога огня -- Агни в виде
скульптурных изваяний.
В древнерусском языке имеется еще одно название огня --
"крес". Корень сохранился в слове "кресало" (вышедшее из
употребления приспособление для добывания огня), а также в
серии понятий: "красный", "краса", "красивый", "красота",
"прекрасный", "краска". С существительным "крес" тесно
взаимосвязан глагол "кресать" или "кресить", означающий
одновременно: "высекать огонь" и "воскресать (оживать)".
"Игорева храброго полку не кресити", -- трагически заключает
безымянный автор "Слова о полку Игореве". Нетрудно истолковать
лексическое и смысловое происхождение таких важнейших для
русского миросозерцания слов как "воскрешать" и "воскрешение"
-- они имеют древнейшее дохристианское происхождение и связаны
с культом огня и его ролью в первобытной жизни. При высекании
огонь-крес всегда как бы воскресал заново, потому-то слово
кресить обозначало сразу два понятия -- "высекание" и
"воскресение". Само слово "крес" и этимологически связанные с
ним понятия типа "красный -- красивый" близки по смыслу и
происхождению с церковнославянским "крада", что означает
"костер", "огонь", "жертвенник". (В русском языке слово не
употребляется, однако корень сохранился в словах с иным
смыслом: "украдкой", "украденный" -- от глагола "красть".)
Общий корень здесь вполне уместен: огонь-крес способен и
украшать (красить -- к тому же красным пламенем), и красть
(сжигать дотла так, что не останется никаких следов, т.е.
сгораемая вещь исчезает, крадется). Общеиндоевропейский корень
"крес" обнаруживается и в имени Крез (произносится
[kres]) -- так звали последнего царя древней Лидийской
державы (VI в. до н.э.), чье имя вошло в поговорку: "Богат, как
Крез".
Напрашивается семантическое различие между понятиями
"огонь", с одной стороны, например, берущего начало от
санскритского agn и, видимо, означавшего естественный
огонь, сохраняемый в угольях, и, с другой стороны, понятием
"крес", вероятнее всего означавшим искусственный огонь (т.е.
полученный путем высекания), жертвенный огонь. В этом случае
ближе всего по смыслу и звучанию для слова "крес" окажутся
слова krati ("жертва", "сила", "мощь", "действие" и др.)
и kruy-a ("жертвоприношение", "жертвенный обряд";
"действие", "работа", "труд" и др.).

Есть также достаточно оснований предполагать, что от слова
"крес" образовано и понятие "крестьянин", означавшее
первоначально не столько огнепоклонников, сколько людей,
расчищавших землю под пашню путем огневания -- выжигания лесных
участков. Поздняя традиция производит "крестьян" от "христиан",
а корень слова усматривает в понятии "крест". В такой трактовке
"крестьяне -- это крещенные люди, но тогда непонятно, почему,
скажем, князья и дружинники, крестившиеся на Руси прежде
смердов и простого люда, не именуются крестьянами (крещеными).
Скорее всего, само понятие "крест" (пересечение двух
предметов) происходит от понятия "крес" (огонь) -- отчего оно
так быстро и органично прижилось на Руси. Такую этимологическую
зависимость можно объяснить по-разному. Известны, например,
крестообразные поминальные курганы, на вершинах которых
возжигался священный огонь; существовали жертвенники огня с
крестообразной символикой. Крест считается общемировым символом
(горящего) Солнца. Наконец, существует древнейший обычай
получения живого огня путем коллективного действия. В
заповедном месте на землю укладывалось сухое бревно,
перпендикулярно к нему ставилось другое сухое заостренное
бревно (в итоге получался крес), которое и вращалось с помощью
веревок достаточным количеством людей (рис. 101).
В стародавние времена огонь таким способом получали и без
коллективных усилий -- с помощью двух сухих палочек (дощечек),
располагаемых крестообразно. Данный факт, известный из истории
материальной культуры народов всех континентов (включая
австралийцев и индейцев обеих Америк), давно привел ученых к
выводу, что крест испокон веков и задолго до возникновения
крестьянства символизировал огонь24.
Неудивительно поэтому, что и в древнерусском наречии
"крес" (огонь) и "крест" оказались однокоренными. В данном
случае налицо этимологическое доказательство. Но имеются еще
археологические и этнографические аргументы, разделяемые рядом
ученых. Фигура креста очень распространена в древнейшей
орнаментике и символике -- археологи обнаруживают ее
практически во всех культурных слоях. Известны также
дохристианские вырезанные из камня или выдолбленные кресты. Что
касается крестообразного расположения деревянных орудий при
добывании огня трением, то высказывалось следующее соображение:
поскольку искра появлялась на перекрестии двух кусков дерева,
постольку именно крест стал символом света. Крестопересечение
деревянных палочек (дощечек) могло иметь самую разнообразную
форму: т-образный и крючкообразный кресты, свастика. Последняя
также стала в символике древнейших народов символом Солнца,
света и жизни.
Древний обычай добывания огня -- сакральный и
чудодейственный -- оказался чрезвычайно живучим, поскольку с
ним связывалось общение с высшими силами. В романе Николая
Семеновича Лескова (1831 -- 1895) "На ножах" описывается,
как во второй половине прошлого века крестьяне целой деревни с
помощью "живого огня" пытаются предотвратить массовый падеж
скота -- "коровью смерть". Поражает и то, с какими
подробностями и мастерством описывается это чисто языческое
действо, и то, насколько посвященными оказались десятки людей,
участвовавших в столь неординарном полумистическом акте, --
каждый знал свое место и отведенную роль, включая и действия по
сохранению тайны, колдовских заклинаний и т.п. (надо полагать,
что Лесков -- один из самых честных русских писателей -- знал,
что писал).
По свидетельству этнографов прошлого века уничтожение
"коровьей смерти" с помощью небесного "живого огня" было
распространено повсеместно. Помимо воскрешения древних навыков,
этот первобытный обряд приоткрывал завесу и над первобытными
верованиями, стержнем которых являлось единение с
астрально-космическими силами. Живой огонь обладал
чудодейственными качествами, защищавшими ото всех напастий
потому, что, по народным представлениям, происходил от самого
Солнца. Чтобы получить "живой огонь", необходимо совершить
определенные магические действия, которые, собственно, и
составляли суть коллективного обряда. Добыть солнечную силу,
стать космическим посредником между неземной энергией и ее
земным проявлением можно только путем вращения бревна,
жерди, поскольку само Солнце представлялось вращающимся
огненным небесным колесом.
Представление об огне как о космическом начале и важнейшей
природной стихии плавно переходило в увязывание со свойствами
огня состояний и характеристик самого человека. Представление
об огне в народном миросозерцании всегда предполагало
сексуально-эротический подтекст: любовная страсть наделялась
огненным смыслом, а понятия "любовь" и "огонь" сближались.
Отсюда все известные устоявшиеся обороты, которые в старину (да
и не только в старину) отнюдь не воспринимались исключительно
как поэтические эпитеты, а выступали как существенные аспекты
духовной жизни и мира человеческих чувств: "огонь желания";
"пожар любви"; "огонь в глазах, сердце, крови"; "пожар в душе";
"вспыльчивость"; "пылкость"; завершение жизни (смерть)
истолковывается по аналогии с огнем -- "угасание".
А.А.Потебня выводит из понятий "огонь", "жечь",
"гореть", "печь" целую группу понятий, связанных с жизнью и
человеческими чувствами: "поживать", "пожирать", "жажда",
"жадность", "желание", "желанный", "жалость", "печаль", "горе",
"горечь", "гнев"25.
Но в обряде обретения "живого огня" закодирован еще один
важный мифологический смысл, раскрывающий суть древнейших
миропредставлений. Считалось, что огонь побеждал смерть подобно
тому, как он побеждал мрак. В первобытном мировоззрении понятия
смерти и мрака (ночи) практически были идентичны. Это
отразилось в древнерусских однокоренных словах: "мор" (смерть)
и "морок" (мрак, ночь). Слово "морока", имеющее в наше время
лишь один смысл -- "затяжное, хлопотное дело, канитель", еще в
прошлом веке сохраняло первозданное значение "мрак" (см.:
"Толковый словарь живого великорусского языка" Владимира Даля).
В подобном же обличии соответствующая лексическая основа
предстает и в других языках индоевропейской группы: от
санскритского m-ara -- "смерть", а также "убивающий",
"уничтожающий" (в буддийской мифологии Мара -- божество,
персонифицирующее зло и все, что приводит к смерти живые
существа) -- до французского "кошмар". В конечном счете
санскритское m-ara восходит к общеиндоевропейской и
доиндоевропейской корневой основе mr, входящей в
наименование священной вселенской горы Меру (о чем подробно
говорилось в 1-й части).
В славянской мифологии смерть была воплощена в образах
Богини Морены (Марены, Мараны) (рис. 102) (о ней также
речь уже шла выше) и множестве злокозненных духов, порожденных
ночью под общим именем "мары" (или "моры" -- один из них всем
известная русская кикимора). Морена играла исключительно важную
роль в языческом мировоззрении и сложившихся на его основе
ритуалах и празднествах. Это связано с вселенским обличием
смерти (как ее понимали наши предки). Смерть отдельного
человека -- странное, но в общем-то частное дело. Гораздо
значительней смертное начало в Природе: смерть света, Солнца,
дня и наступление ночи; смерть животворных времен года --
весны, лета, осени -- и наступление зимы. Морена как раз и
олицетворяла такое всеобщее умирание в природе. Но она не могла
выступать в роли необратимой судьбины, ибо на смену ночи всегда
приходит новый день, всегда всходило Солнце, а после холодной
зимы опять наступает весна. Морена -- воплощение смерти, сама
такой смерти избегнуть не могла.
Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно было
ускорить с помощью огня и света и в конечном счете победить.
Люди всегда старались участвовать в этой космической битве
жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические
обряды, сопровождавшие народные праздники, -- лучшее тому
свидетельство. Один из самых древних, красочных и сохранившийся
в основных чертах доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительно
недавно сопровождался изготовлением соломенного наряженного
чучела, которое так и нарекалось -- Мореною. Морена сжигалась в
священных купальских кострах, через которые обязаны были
перескочить все участники купальского праздника. Чем выше
прыжок (чем ближе к небесно-космическим высотам), тем
действеннее сила огня, передаваемая человеку и оберегающая его
от смерти, болезни, нечистой силы и прочих напастей. В ряде
областей Морена заменялась деревом Марины, вокруг которого
совершались купальские обряды. То, что пугающее и не для всех
знакомое имя Морены переиначивалось на более знакомую Марину, в
порядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала своей
злокозненной и смертоносной сущности, о чем, кстати,
свидетельствуют былина о Добрыне Никитиче и злой девке Маринке
(ранее бывшей, скорее всего, Мореною).
Иванов день -- праздник огня и Солнца. Июль -- макушка
лета -- в старину именовался кресник (по имени огня -- Крес).
Сам же праздник Ивана Купалы посвящен летнему солнцевороту,
когда Солнечное Колесо-Коло, достигнув высшей точки на небе,
начинает "обратный путь". По сути своей это -- праздник
космический, ибо связан с астрологическими закономерностями --
движением Земли и Солнца, обуславливающих в конечном счете
смену времен года.
Астрально-космическое содержание купальских обрядов
обусловлено также и тем, что огонь священных костров необходимо
было получить животворящим способом, то есть путем магического
приобщения к солнечно-космической энергии, а сами костры
предпочтительно было разжигать на возвышенностях, горах или
курганах, то есть как можно более приближенно к миру небесному.
По свидетельству очевидцев, купальские огни, зажигаемые в
Иванову ночь на Карпатах и Судетах в Польше и Чехии,
представляют великолепное и торжественное зрелище на
пространстве в несколько сот верст26.
Христианство приспособилось к древнейшему языческому
празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя (отсюда Иванов
день). Однако второе имя -- Купало (рис. 103) --
никакого отношения к христианству не имеет. В имени Купало --
два пласта: более поздний, связанный с водной стихией и словом
"купать(ся)", и более древний, первичный, связанный с
огненно-световой стихией и словом "купава", что означает "белый
(цветок)", а "белый" в древнерусском представлении -- синоним
света.
В восточноевропейских средневековых документах,
относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня у чехов
и словаков есть прямые указания на то, что почитание огня и
костров неотделимо от культа общеславянского бога Световита
(Свановита)27, о котором уже говорилось.
С Мореною-смертью, с Мореною-мороком (ночью) связаны и
светлые солнечные праздники встречи Весны. Здесь ненавистнице
жизни также уготавливается сжигание. В весенних календарных
обрядах Морена выступает еще в одном своем смертоносном обличии
-- в виде зимы, мороза. Древнерусская форма слова "мороз" --
"мразъ", от него более широкое понятие -- "мразь" -- не только
в смысле "мерзости" -- слово того же корня -- но и в смысле
природно-погодной характеристики (ср. "изморозь", "моросить").
Сжигание Морены в виде соломенного чучела происходило и на
Масленицу. Древние языческие корни этого буйного и веселого
праздника не только в огненном действе, но и в массовом
поедании блинов, символизировавших Солнце: тем самым кажный
человек как бы приобщает себя к солярной природе, часть которой
он просто-таки физическим образом растворял в себе. Во время
огненных действ существовал также обычай (неповсеместный)
катать зажженные колеса, которые также символизировали горящее
Солнце.
Соломенные и деревянные чучела, олицетворяющие древних
славянорусских Богов, сжигались и в процессе других народных
праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы
(женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение
плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением,
летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с
животворящими процессами в природе. Как и в купальских
празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя
Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение
-- Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаще
всего топится в реке или разрывается на части.
Итак, космическая сущность огня в представлении народа
была связана с его неотделимостью от света и Солнца, молнии и
звезд. Огонь -- источник тепла, которое помогает победить зиму
и знаменует приход весны и лета. Но тепло как неотъемлемый
атрибут огня -- одновременно и животворящая сила (без тепла и
семя не прорастает, и птенцы из яиц не появляются). В огненном
горниле плавился металл, обжигались посуда и кирпичи. Огонь
очищал от болезней и порчи. И главное, огонь -- помощник в
выпечке хлеба и приготовлении пищи. Эта жизненно важная функция
огня тесно переплеталась с его космической предопределенностью
в форме вечности. "Вечный огонь" столь же древнее понятие, как
и сам человек разумный. Помимо священнодействия и магического
обряда -- получения "живого огня" существовала строго
соблюдаемая традиция поддерживать и сохранять огонь -- в
пещере, в очаге, в печи. Это таинственное качество
воспреемственности и непрерывного возрождения порождало
представление о бессмертии самого огня, о его вечности.
Субстанция огня представлялась неуничтожимой, одной и той же на
фоне постоянно меняющейся природы. Огонь и вечность стали
синонимичными понятиями. А вечность -- это лик Космоса.
Есть в преданиях русской старины еще один загадочный
световой образ, имеющий явно космическую причастность --
Бел-горюч камень. Первоначальный смысл слова "Бел-горюч"
-- сияюще-горящий или светоогненный. Но огненносветовой
природой не ограничиваются особенности этого чудо-камня, он еще
и средоточие всех сил небесных (читай -- космических, тем более
что в одном из вариантов Голубиной книги так и сказано: он
связан со всей Вселенной). В Голубиной книге, как и в других
источниках, Бел-горюч камень имеет собственное имя -- Алатырь и
назван отцом всех камней:

Белый латырь-камень всем камням отец,
Почему же он всем камням отец?
С-под камешка, с-под белого латыря
Потекли реки, реки быстрые,
По всей земле, по всей вселенную,
Всему миру на исцеление,
Всему миру на пропитание.

Народ хорошо знал об этом неземном всесилии огненного
Бел-камня, дающего могучую силу, излечивающего от всех
болезней, кормящего и поящего. Существовало поверие, что можно
перенять эту чудодейственную силу, приобщиться к вселенскому
источнику энергии с помощью особых заклинаний. Сохранился
вариант одного из таких заклинаний: "На море-окияне лежит
бел-алатръ камень, а на камне сила небесная. Пойду я поближе,
поклонюсь пониже: силы небесные! пошлите свою помощь и силу на
наш скот -- милый живот -- в чистое поле, в зеленые луга, в
темные леса".
А.Н.Афанасьев, который приводит текст заговора (а также
вариант из Голубиной книги) во 2-м томе "Поэтических воззрений
славян на природу", считает слово "Алатырь" хотя и древним, но
не поддающимся расшифровке. Между тем ключ к расшифровке
напрашивается сам собой. Имя алатырь созвучно с хорошо
известным ритуальным понятием "алтарь" и восходит к древнейшей
эпохе, когда камни играли роль жертвенников. Автор
самостоятельно пришел к данному выводу, однако при подготовке
данного издания с удовлетворением обнаружил, что аналогичная
идея была выдвинута задолго до него, еще в конце прошлого века
академиком Веселовским (см.: Веселовский А.Н. Разыскания в
области русского духовного стиха, статья III: Алатырь в местных
преданиях Палестины и легенды о Грале. СПб., 1881. С.25).
Впрочем, высказывалось и резко отрицательное мнение: о
фонетической невозможности происхождения названия камня Алатыря
из слова "олътарь" (см.: Бодуэн де Куртенэ -- Фасмер Ц.И.
Камень латырь и город Алатырь// Известия Отделения языка и
словесности Академии наук. 1914. Т.XIX. Кн.2). Однако
возражения основываются на традиционных ползуче-эмпирических
методах анализа индоевропейских и околоиндоевропейских языковых
связей без учета возможности макроэтимологического анализа и
вскрытия глубинных языковых пластов, таких, например, как
взаимосвязь между корнями "лат" -- "лад" -- "лед". В этом
смысле слово Алатырь напрямую связано с исконно народным
космическим понятием Лад. Само понятие "алтарь" ни в коем
случае не является позднехристианским, а имеет древнее
происхождение, корни которого уходят в гиперборейские времена
(об этом, в частности, свидетельствует однозначная привязка
Алатырь-камня к легендарному острову Буяну -- смутному
воспоминанию о гиперборейской прародине). Священный камень не
терпел глумления: как известно, былинный удалец Васька Буслаев
поплатился за неуважение к святыне: решил перескочить через нее
не передом, а задом -- "да расколол свою буйную голову и
остался лежать тут до веку".
С небесно-огненно-световой стихией связаны еще два
древнерусских Божества -- Перун (рис. 104) и Стрибог
(рис. 105). Оба знамениты необычайно: первый -- как
наиболее упоминаемый (и проклинаемый) в дошедших письменных
источниках; второй -- по поэтическим строкам "Слова о полку
Игореве" о ветрах, Стрибожьих внуках, что веют с моря стрелами
на храбрые полки Игоревы. Отсюда делался поспешный вывод, что
Стрибог -- он и есть Бог Ветра. Однако "Слово" не дает
оснований для такого прямолинейного заключения. Безымянный
автор именует Ветры внуками Стрибога, то есть он является
только прародителем, хотя и связан с буревой и молниевой
стихией.
Настоящий же Бог грозы, грома и молнии -- Перун,
классический Бог-громовник, русский аналог Зевса-громовержца.
Как верховное Божество дохристианской Киевской и Новгородской
Руси Перун считался также покровителем князя и его дружины,
принимая на себя одновременно и функции Бога войны.
Не стоит тешиться заблуждением, что вера в Перуна сама
собой сошла на "нет" после того, как Владимир Святой повелел
разрушить все языческие святилища, а деревянное изваяние Перуна
бросить в Днепр. Еще в XIV веке священнослужители продолжали
жаловаться: "Но и ныне по сукраинам молятся ему, проклятому
Богу Перуну"28. А у болгар почитался и в XVIII веке: во время
засухи для вызывания дождя практиковалось некое языческое
действо с ряжением молодежи и хождение по домам с пением,
прославляющим Перуна в надежде, что он как владыка грозы,
молнии и грома ниспошлет на страждущую землю долгожданный
дождь.
Бог войны известен в древнеславянском пантеоне и под
другими именами, упомянутыми различными латинскими авторами. У
некоторых славян (оборитов, моравцев, словаков) это был, к
примеру, Радегаст (рис. 106), и по внешнему виду и по
своему прямому назначению очень близкий Богу войны древних
германцев и скандинавов.
Одним из верховных Божеств и родоначальников древнерусских
и древнеславянских Богов был Род -- прародитель мира и
человека, Божество всей природы и плодородия. Он олицетворял
Космическую Жизнь во всем богатстве оттенков. Человеческий род
ведет свою родословную от верховного Божества -- Рода. Имя
владыки мира было настолько смыслозначимым, что по сей день
живет в русской речи. Как Бог Род породил все живое и неживое
во Вселенной и саму Вселенную, так слово (корень) "род"
породило целую семью однокоренных понятий, имеющих непреходящее
значение для русских людей: "родина", "природа", "народ", "род"
(семья, племя, династия), "родня", "родичи", "порода",
"родник", "родить", "рожать", "урожай".
Какого-либо антропоморфного изображения бога Рода не
сохранилось. Изображение объектов и их атрибутов, близких по
функциональному назначению к функциям древнеславянского Бога
Рода, возможно, осталось в многочисленных скульптурах,
мелкопластичных поделках и амулетах, в форме мужских и женских
гениталий, имеющих непосредственное отношение к половой жизни и
продолжению рода. Кроме того, Родом считалась некая внутренняя
духовная и генетическая связь между близкими и дальними
родственниками. Бог Род -- хранитель родственных уз и
выразитель семейной любви и пламенного братства (рис. 107). Он
же -- распорядитель Книги судеб, откуда поговорка: "Что на роду
(Родом) написано -- того не миновать никому!".
Как уже говорилось, в процессе длительного исторического
развития общие в прошлом слова и корни подвергаются в различных
языках значительным изменениям. Сплошь и рядом наблюдается
чередование или утрата гласных или согласных звуков. Однако
даже по прошествии многих тысячелетий в языках давным-давно
разделившихся народов, живущих подчас далеко друг от друга,
общая лексическая основа легко узнаваема -- особенно если
выстраиваются этимологические цепочки или составляются
сравнительно-объединенные словеснокорневые гнезда. В этом легко
убедиться при этимологическом анализе имени Род. Обратимся к
санскриту и древнеиндийской мифологии. В прямом звучании здесь
нетрудно обнаружить близкие по смыслу слова: Родаси
(rуdas-i), -- Богиня, олицетворяющая молнию (жена Бога
Рудры); rуd-as -- "небо и земля" вместе взятые;
roda -- "вопль" (от боли), ср.: "роды", сопровождающиеся
криком.
Абсолютные лексические и семантические совпадения
обнаруживаются и при обращении к древнегреческой мифологии.
Разные античные авторы по-разному сообщают о детях всесильного
владыки морей Посейдона, названных совершенно по-русски: дочь
Рода -- от нереиды Амфитриты (Аполлодор 1, 4, 6) и сын Род --
от самой Афродиты (Диодор Сицилийский IV, 6). Для эллинов это
была такая давняя давность, что они не помнили ничего, кроме
имен да некоторых важнейших генеологических связок. Так, Рода
стала супругой Бога Солнца Гелиоса и нарожала ему кучу детей,
да еще дала свое имя одному из самых островов Средиземноморья
-- Родосу.
Но нас-то здесь в первую очередь волнует другое: явно
досредиземноморское и абсолютно полное совпадение эллинских и
проторусских Божеств, поименованных Родами. Не приходится
сомневаться, что их корни уходят в глубины общих этнокультурных
пластов. В таком случае к той же эпохе следует отнести и их
родителей -- Посейдона, Афродиту, Амфитриту. Здесь воображение
способно разыграться необычайно. Но пора и ему дать успокоение.
Другой разительный пример -- вдохновитель постройки
Вавилонской башни и властитель нерасчлененных народов --
Немврод. Так как в конечном счете он явился виновником утраты
этнической однородности и единого праязыка, Данте в
"Божественной комедии" обрек его на вечные муки и поместил в
колодце гигантов в 8-м круге Ада. Библия упоминает о нем очень
глухо и называет Нимродом; в самом сюжете о вавилонском
столпотворении он вообще не присутствует. Агада (ветхозаветные
устные предания евреев) сообщает, что Нимроду достались по
наследству кожаные одежды Адама и Евы. Вообще же он был внуком
Ноя и сыном Хама. Самые подробные сведения о Немвроде дает
Иосиф Флавий в "Иудейских древностях". В русских апокрифах он
звался еще короче -- Неврод. С точки зрения археологии языка и
реконструкции смысла не может не вызвать интереса второй слог в
имени ветхозаветного патриарха, понятный без перевода и
объяснений. Вряд ли это случайное совпадение, на чем тотчас же
начнут настаивать ученые педанты. Перед нами опять лишний
аргумент в пользу былой общности языков и культур.
Фонетические трансформации в процессе развития и
дифференциации языков привели к чередованию гласных "о", "а",
"у" и согласных "д" и "т" (какие из них были изначально
первичными, определить чрезвычайно сложно). В результате корень
"род" превращался в новые лексические основы "руд" и "рад",
последняя же фигурировала в форме "рат". В итоге получаем целый
набор на первый взгляд разрозненных, но на самом деле
взаимосвязанных понятий. Корень "руд" легко просматривается в
слове "руда". В прошлом оно означало "кровь" ("От чего
кровь-руда наша?" -- спрашивается в Голубиной книге). От него
образовались слова: "рдеть" ("краснеть") и "рдяный" ("алый"). В
санскрите также четко просматривается понятие rudhira
("кровь"; "красный", "кровавый"). Но главное -- в ведийском
контеоне действует свирепый бог Рудра -- носитель
разрушительного начала во Вселенной, супруг богини Родаси и
предтеча великого Шивы.
Корень "рад" лежит в основе таких слов, как "радость",
"рада" ("совет"), "радетель" (от "радеть" -- "заботиться"),
"радуга", "радение" ("страдание", в том числе "коллективное
религиозно-обрядовое действие"), "радуница" (древнейший обычай
поминания умерших на могилах). Сюда же примыкают древнерусские
имена Радомысл, Радогост, Радим (производное от Радимир).
Последний явился родоначальником восточнославянского племени
радимичей. Ср. также: наименование древнего литовского
княжеского рода -- Радзвиллы и южнославянские женские имена
Рада, Радмила. Современное имя Родион греческого происхождения:
считается, что оно ведет свое происхождение от названия
средиземноморского острова Родос; но, как только что было
продемонстрировано, в основе этого наименования лежит
общеиндоевропейский корень "род" -- как и в названии
балканского горного массива Родопы. Из древнегреческой
мифологии известно также имя Радаманта -- сына Зевса и Европы,
самого справедливого из всех людей. Он же -- сопрестольник
Крона, как именует его Пиндар, -- царствует на Островах
Блаженных, "овеваемых веяньями Океана (Ледовитого), где
нескончаемо длится "золотой век".
В санскрите слова со значением "радости" находим в словах
с глухим согласным звуком на конце ("д"ъ"т"): rata
("удовольствие", "наслаждение"); rati ("радость",
"наслаждение", "покой"); (Рати -- супруга Бога любви Камы);
ratha ("радость", "наслаждение"). Одновременно ratha
означает "воина (сражающегося на колеснице)", "воителя" и
"героя". Это значит, что русские слова "рать" и "ратник" берут
начало отсюда и из общего для них и санскрита источника.
Какие же выводы следуют из краткого этимологического
экскурса и исторических аналогий? Прежде всего обнаруживаются
мифологические пары противоположных по функциям Богов Рудра и
Родаси: разрушительного космического начала, с одной стороны;
Рати -- вместе с Камой выражающая радость и любовь, как
вселенские силы, с другой стороны. Фонетические трансформации
общей лексической основы "руд"""род"""рад"""рат" и стоящие за
ней значения содержат намек на древнейшее миросозерцание
арийских и доарийских племен. Цепочка взаимосвязанных понятий:
"небо и земля"""рождение человека и родовые узы" -- главнейшие
из всех человеческих связей. Носителями всех названных качеств
у древних индийцев оказываются генетически и этимологически
родственные боги: Рудра, Родаси, Рати.
В древнерусском и древнеславянском пантеоне находим
аналогичные созвучные имена Богов со сходными или смещенными
функциями: Род и рожаницы -- женские ипостаси, Рода (при общем
корне "род" в результате чередования согласных "д" перешло в
"ж"). Более подробные сведения о роли рожаниц сохранились в
южнославянском фольклоре. Так, по сербским верованиям, за
судьбу ребенка отвечают четыре рожаницы: первая -- Поренут,
охраняет ребенка, пока он находится во чреве матери; вторая --
Злата Баба [интересно сопоставить ее с русской северной Златой
Бабой и Златогоркой Святогорова былинного цикла. --
В.Д.], помогает при родах; третья -- Жижа,
покровительствует ребенку во время кормления грудью; четвертая
-- Жива, прядет ему жизненную нить, которую обрезает неумолимая
Морзана29.
Итак, исходя из версии, что древнеславянское верховное
Божество -- Род является естественным продолжением
протоарийских верований (развитием которых у древних индийцев
стала ветвь Рудра (в дальнейшем ставшем ипостасью Шивы) --
Родаси), -- попробуем определить смысловые характеристики и
возможные функции древнерусского первобога. Главные эпитеты
Рудры в Ригведе -- этого "рыжего кабана с заплетенной косой",
который "сверкает словно яркое солнце, словно золото":
"блистающий", "свирепый", "буйный", "убивающий"; далее, если
исходить из значения слова raъdrб (относящийся к Рудре):
"страшный", "ужасный", "дикий", "необузданный", "гневный"; сюда
же можно присовокупить и значение других однокоренных слов:
"кровавый", "вопящий".
Надо полагать, большую часть перечисленных свойств следует
отнести и к богу Роду. Но Род, как и его прообраз -- Рудра (в
дальнейшем трансформировавшийся в Шиву), не есть носитель одних
лишь негативных (разрушительных и угрожающих) качеств.
Верховное космическое существо, почитаемое как хранитель самого
святого в жизни рода, не может носить один лишь отрицательный
заряд. Во все века, у всех народов такое Божество -- средоточие
необузданных сил хаоса и упорядочивающих потенций Космоса. Оно
-- в одном лице: ужас и радость, кара и милость, раздор и
согласие, разрушение и созидание. Неспроста исходное
санскритское слово rуd-as, однокоренное имени русского
бога, означает "небо и землю вместе взятые". Следовательно, и
Бог Род (олицетворявший крепость и благополучие проторусских
племен) не мог не выполнять тех функций, которые вытекают из
значения однокоренных слов: "радетель", "радость", "рада"
("совет", "согласие"). Вместе с тем все эти качества не есть
нечто безжизненно вялое: радеть (заботиться) и достигать
согласия можно и жесткими методами, а радость нередко бывает
буйной. Точно так же акты, связанные с продолжением рода, также
представляют собой неистовство и буйность как кульминацию
эмоционального напряжения.
Как верховное Божество (что присуще всем без исключения
мифологиям) Бог Род неизбежно выступает в форме космического
жизнепорождающего начала. Космос -- это всегда рождение и
устойчивая преемственность в связях. Человеческая жизнь во всем
многообразии ее отношений -- неотъемлемая частица Космоса,
повторяющая его законы. Родовые узы -- главное, что всегда
позволяло человеку утвердить себя как человека, приобрести опыт
и навыки, сохранить традиции, обычаи, зачатки идеологии и
морали. Бог Род -- та незримая сила, которая скрепляла
отношение близких и дальних родственников и задавала ориентиры
поведения. Родственные узы -- не только сиюминутные отношения
множества лиц, живущих повсюду в данный момент. Родственные узы
-- временная категория, опрокинутая в прошлое и спроецированная
в будущее.
Хранителем этой объективной временной преемственности
поколений и выступает Бог Род. Как и другие аналогии Божества
индоевропейцев, он несет ответственность за весь процесс
космического зарождения и, главное, за ту генетическую
упорядоченность сменяющих друг друга поколений, без которой
вообще немыслимо устроение общественной жизни. Отсюда космизм
как представление о закономерной упорядоченности всех сфер
общественной жизни распространялся на политические, правовые и
нравственные отношения. Такой подход и понимание неизбежно
обнаруживаются во всех социально-этических концепциях
древности, в том числе и получивших письменное закрепление --
от Законов Ману и Артхашастры до Кодекса Юстиниана и Русской
Правды.
Неизменными спутниками главного древнего Божества русского
народа -- Бога Рода выступают Рожаницы (рис. 108). Они
олицетворяют женское животворящее начало и почитались в народе,
начиная с позднего Каменного века, откуда дошли их глиняные
изображения. В дальнейшем -- практически до наших дней --
сохранились обычаи чтить рожаниц. Раньше им приносились
символические дары, устраивали в их честь массовые рожаничные
трапезы, изображали рожаниц различными способами, в том числе и
с помощью вышивки. Традиции вышивки, орнамента, узоров
передавались от поколения к поколению точно так же, как и
русская речь, устный фольклор, хозяйственные навыки. В
стилизованных, хотя и весьма натуралистических вышитых
изображениях рожаниц воспроизводится процесс родов -- жизненно
важный акт продолжения человеческого рода и одновременно
великое таинство природы (рис. 109). Отсюда космический смысл
всего связанного с рождением и сотворением. Отсюда же дожившее
до ХХ века сближение рожаниц со звездами.
Рожающая женщина -- повсеместно распространенный сюжет,
встречающийся в Старом и Новом Свете. Достаточно упомянуть
найденную в Малой Азии (Чатал-Хююк) глиняную статуэтку рожающей
богини (VI тысячелетие до н.э.), а также изображение рожающей
северной женщины (Х -- ХII вв.) (рис. 110) или ацтекской богини
(XIV в.) (рис. 110-а), скульптурное изображение которой
воспроизведено на знаменитой фреске Диего Риверы и т.п. Культ
русских рожаниц неразрывно связан с общечеловеческим культом
Великой матери, повсеместно распространенным по всему Древнему
миру. Прообразы Великой матери встречаются во всех древнейших
цивилизациях, включая протославянскую (рис. 111), и уходят в
самые глубины человеческого прошлого -- вплоть до палеолита.
Символика Великой кормящей матери просматривается в
гипертрофированных женских признаках (особенно грудей)
многочисленных каменных статуэток, найденных на территории
Евразии (рис. 112). Каждая из таких "венер" --
обобщенно-собирательный символ женского естества --
деторождения и детокормления. В дальнейшем символика
материнского начала претерпела изменения. Была канонизирована,
к примеру, многогрудость, что нашло свое законченное воплощение
в классическом образе Артемиды Эфесской (рис. 113).
Важным для понимания жизнетворящих функций Бога Рода и
рожаниц является истолкование космогонических мифов -- и в
частности индоевропейских -- как обобщенного опыта половой
жизни, процесса зачатия и родов. С этой точки зрения космогония
вообще сродни эмбриогонии, поэтому каждый человек носит в себе
подсознательные сведения о собственной эмбриональной жизни,
появлении на свет в процессе родов, а космогонический миф дает
людям возможность косвенным образом снова пережить -- через
макроскопическую проекцию -- свое прошлое внутриутробное
состояние и соответствующие ощущения30.
Перенос на Космос выводов из житейского сексуального опыта
-- это лишь одна сторона проблемы. Вторая же состоит в том, что
в космическо-небесных силах видели и первоисточник сексуальной
энергии -- мужской и женской. В наибольшей степени данный
аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах,
а впоследствии получил отражение в многочисленных трактатах о
любви -- китайских, индийских, японских, арабских и т.п. По
канонам христианским половая любовь всегда считалась чем-то
греховным, требующим очищения и жесткой регламентации. Однако в
народных традициях, несмотря на преследования со стороны церкви
и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные,
главным образом -- небесные силы, которые якобы и обусловливали
всю гамму любовных чувств, управляя ими как в положительном,
так и в отрицательном направлении. Александр Блок, написавший о
поэзии русских заговоров и заклинаний главу для "Истории
русской литературы", называл это постоянным ощущением древней
души любовного единения с природой31.
В народном сознании таинственная и правящая всем миром
сила -- могучая и которой "нет конца" -- связывалась в основном
с понятным каждому образом огня (пламени), его качествами и
производимыми им действиями: "ажги ты, сила могучая, ее кровь
горючую, ее сердце кипучее на любовь к полюбовному молодцу".
Стихия огня, скрывающая в себе все потенции любви, теснейшим
образом сопрягается с силами небесными. "Зажечь горячую кровь и
ретивое сердце", чтоб кипели они да горели, можно лишь встав
"под утреннюю зорю, под красное солнце, под млад месяц, под
частые ярые звезды". (При этом поминается и древняя Прародина
мировых цивилизаций с полярной горой Меру посреди Вселенной:
"Под частыми ярыми звездами стоит гора белокаменна..."32
В представлении многих народов Небо -- не только часть или
полное выражение Космоса, но и активная сторона
космогонического или теогонического процесса. В большинстве
древних культур Небо имело мужское обличие (редкое исключение
-- древнеегипетская мифология, где Небо -- Нут -- женского
рода), оно наделялось мужской потенцией и представлялось с ясно
выраженной мужской атрибутикой. В связи с распространенными
сказаниями о браке Земли и Неба Млечный путь представлялся
фаллосом Небесного Бога. Так, древние греки полагали, что
Млечный путь -- гигантский фаллос Бога Урана. Отголоском
общеарийских воззрений может служить русская народная сказка из
сборника "Русских заветных сказок" А.Н.Афанасьева о волшебном
кольце, благодаря которому фаллос героя вытягивается на семь
верст и достигает неба33. Аналогичные мотивы обнаруживаются в
символике погребальных курганов, где наряду с отдельными
небесными светилами воспроизводится весь Млечный путь в виде
гигантского детородного члена (рис. 114).
Впрочем, имеются и другие объяснения и соответственно
народные наименования Млечного пути. У индоевропейских народов
со времени, зафиксированного в Гомеровой "Одиссее", небесная
река из звезд именуется Повозкой (или Возом, или Телегой).
Названий Млечного пути множество и у каждого народа -- самые
разные, только в польском языке их зафиксировано около сотни. У
северных народов Млечный путь -- Лось, хотя у финно-угорских
суоми, карелов, мордовцев, марийцев, коми, удмуртов, манси --
это Путь Птиц (Путь Диких Гусей, Журавлиная Дорога). У
некоторых славянских народов Млечный путь именовался точно так
же: Гусиная (Журавлиная) дорога. Тюрки, арабы, иранцы, армяне,
албанцы, венгры и балканские славяне именовали Млечный путь --
Дорогой, устланной соломой, тунгусские народы -- Лыжным следом,
чукчи и коряки -- Пыльной рекой; корейцы -- Серебряной рекой;
китайцы, японцы, вьетнамцы -- Небесной рекой и т.д.
Укоренившееся в современном русском языке и обиходе
название Млечного пути несомненно сопряжено с древними
мифологическими представлениями о сказочной Молочной реке или
благословенной стране, где текут молочные реки (Беловодье).
Интерес Голубиной книги к вопросу о происхождении утренней
и вечерней зари обусловлен тем, что в общеарийской
мифологической традиции зори представлялись плодом соития Неба
и Земли (сама заря, то есть покраснение неба, воочию
демонстрировала такой процесс соития).
В славянской и всей индоевропейской культуре особенно
развит и распространен был культ утренней Зари (рис.
115), предвозвестницы дневного света (рассвет). По
древнеиндийской традиции Утренняя заря (богиня Ушас) -- дочь
неба. В славянском фольклоре утренняя заря зовется Оком (или
окном) Божьим. "Зори утренни от очей Господних", --
подтверждает Голубиная книга. Отсюда понятна однокоренная
родственность слов "заря-зори" с лексическим гнездом: "взор";
"зоркий"; "зрак", "зреть", "позор", "зариться". Иначе: слова,
означающие небесный или огненный свет (ср.: "зарево"),
родственны словам со смыслом "видеть-глаз".
В русском языке и народно-поэтических воззрениях понятия
"зари-зорьки" относятся к числу наиболее стойких и
укоренившихся: от ласкательного эпитета "зоренька ясная" и
сказочных имен Заря-богатырь, Иван-Зорькин (ср. также кличку
животных -- Зорька) до древнейших присловий и заговоров.
Владимир Даль приводит пример подобных народных
представлений. Так, о Солнце говорили: "По заре зарянской
катится шар вертлянский -- никому его не обойти, не объехать".
Сохранился также текст заговора, с которым нагая бабка обносит
нагого младенца вокруг бани. "Заря, зарина, заря скорина,
возьми с раба Божия младенца зыки и рыки дневные и ночные". По
народным повериям, жизнь ребенка с момента рождения зависит от
животворящей силы зари.
У восточных славян и русских Утренняя Заря, прогонявшая
Ночь, считалась Девой-воительницей, Победительницей Тьмы и
одновременно -- Матерью Солнца, которое она в прямом смысле
рожала каждый божий день, подобно тому, как птица сносит яйцо.
Такое представление восходит к самым глубинам протоарийского
мировоззрения, впоследствии расщепившегося на самостоятельные,
но во многом перекрещивающиеся индоевропейские мифологии.
Рудиментами первичного миросозерцания (в Ригведе оно
представлено концентрированно в виде Богини Утренней Зари --
Ушас) можно считать такие русские сказочные образы, как
Ненаглядная Красота, Марья Моревна, Царь-Девица, которые
первоначально, как доказал А.Н.Афанасьев, были тождественны
Богине Утренней Зари.
В фольклоре сохранились и другие осколки древнейшей
общеиндоевропейской мифологемы: Заря -- мать, Солнце -- сын или
дочь. "Без утренней зорюшки солнышко не взойдет", -- гласит
пословица. В Архангельской губернии записан заговор, обращенный
к ночному небу и утренней заре: "Заря-зорница, красная девица,
сама мати и царица, светел месяц, часты звезды... Среди ночи
приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью-царицей". В
новгородской Хлудовской псалтири конца XIII века есть
миниатюра: огнеобразная дева несет в руках Солнце, имя ее, как
гласит подпись, "Зоря утрьняя"34.
Представление о жизнедарящей роли зари уходит своими
корнями в самые глубины протоиндоевропейских верований. В
Ригведе собрано около 20 гимнов, посвященных Богине утренней
зари Ушас -- создательнице света, воспламеняющей своими лучами
Небо, своего отца, с которым Богиня находится в
кровосмесительном браке (слияние зари и неба воспринималось как
акт совокупления). Ушас олицетворяет вечный свет, который был,
есть и будет и если исчезает ночью, то на время; Ушас -- гарант
его неизбежного возрождения (в этом смысле в Ригведе она
именуется "знаменем бессмертия").
Отзвук имен светозарных Божеств слышится в культурах
разных эпох и народов: пророк Заратуштра (греч. Зороастр);
женские восточные имена -- Зара, Зарема, Зарина. Были попытки
сблизить с общеиндоевропейскими корнями "зор -- зар" (ср. укр.
зирка -- заря) имя древнеегипетского бога Осириса (Озириса),
истолкованного как Зарид, т.е. Озаренный или Осиянный.
Взаимодействие между индоевропейской и семитско-хамитской
культурами и мифологиями на разных отрезках исторического
развития бесспорно. Бесспорны также древние контакты между
этносами. Так, статуэтка Осириса была найдена в Томской области
(а статуэтка Амона -- в Пермской области)35. Что касается
генеологической связи, то следует отталкиваться от подлинного
древнеегипетского звучания имени бога Осириса. В европейские
языки вошел его древнегреческий эквивалент, который на
древнеегипетском языке прочитывается как Усир (это при том, что
в древнеегипетском письме гласные звуки отсутствуют).
Если сближать смысловое значение Осириса с озаренностью,
то тогда напрашиваются и некоторые фонетические параллели:
древнеегипетское имя Усир созвучно с древнеиндийским Ушас, а
последнее приводит к русскому "ужас", что объяснимо только в
том случае, если исходить из общеизвестных функций Бога Осириса
как владыки Царства мертвых, царя Преисподней и главного судии
на Страшном суде. Все становится на свои места, если вспомнить,
что зори бывают как утренние, так и вечерние: первые приносят
нарождение дневного света, а последние -- его смерть. Можно
подобрать еще одно объяснение тому на первый взгляд
необъяснимому факту, почему имя Богини Утренней Зари -- Ушас
превратилось в русский "ужас": это -- инцест (кровосмесительный
брак) дочери с отцом -- ужасное и преступное прелюбодеяние с
точки зрения развитых родовых отношений.
Космическую сущность любви, о чем писали многие мыслители
Запада и Востока, -- в лапидарной форме выразил Данте: "Любовь,
что движет солнце и светила". В русском народном мировоззрении
(как и в мировоззрении других народов) обнаруживается иной
аспект данной темы: сам человек оказывается сыном или дочерью
небесных светил, тем самым образуя с ними небесно-космическую
семью.
Впечатляющим носителем жизнетворящего начала природы
выступает хорошо известный древнерусский и общеславянс-кий Бог
-- Ярило (рис. 116), олицетворяв-ший мужское естество и
весеннее плодородие. Имя Ярилы, воплощавшего яростное
детородное (сексуальное) начало, одновременно сливалось с
понятием "яркий", "яр", "яровой" (весенний). В конечном счете и
сам Бог и его имя восходит к гиперборейским временам
общеиндоевропейской этнической нерасчлененности и сопряжено с
именем и функциями Бога Гермеса ("ярого месяца", о чем уже
говорилось в предыдущей главе).
Весенний праздник Ярилы, доживший до ХХ века и детально
описанный этнографами, по существу являлся исторически
трансформированным на славянской почве хорошо известного
дионисийского культа с непристойным органистическим действом.
Аналогичным образом непременным атрибутом русского Ярилы был
подчеркнут большой фаллос, сделанный из полена, а само
празднество завершалось имитацией полового акта. В данной форме
он является отголоском тех далеких древнеиндоевропейских
верований, в соответствии с которыми для достижения плодородия
и получения высокого урожая требовалось оплодотворить женщину
на вспаханном поле.
Несмотря на подчеркнуто непристойный характер, Ярилин
праздник отмечался в России повсеместно еще в начале ХХ века,
правда, не в одни и те же дни. Вот доподлинные свидетельства
современников. В Костроме отправляли похороны Ярилы во
Всесвятское заговенье. Старик, одетый в изодранное платье, нес
в гробу куклу Ярилы в виде мужчины с выпяченными наружу
естественными частями. Пьяные женщины провожали куклу с
рыданиями, а потом зарывали в землю. В Галиче и Кинешме
Костромской губернии представителем Ярилы выбирали старика,
упаивали вусласть и забавлялись над ним. (Все это отголоски
древних дионисийских необузданных празднеств, непременным
атрибутом которых было бесконтрольное употребление опьяняющих
напитков.) Девушки устраивали вокруг пьяного деда,
персонифицирующего Ярилу, веселые хороводы.
В Тверской губернии в первое воскресенье после Петрова дня
девушки и парни собирались плясать и веселиться в честь Ярилы.
Матери охотно отпускали своих дочерей на это гуляние
поневеститься. Женихи высматривали невест, а невесты женихов.
Общение носило более чем вольный характер. Во время разгула
любовью занимались под ветвистыми деревьями. В некоторых
местностях Казанской губернии поселяне обоего пола плясали в
честь Ярилы на полях, где перед этим окропляли скот священною
водою.
В Воронеже в Ярилин день люди всех возрастов и обеих
полов, нарядившись, как в самый большой праздник, собирались с
рассветом дня за городом на большой площади. Всеобщее разгулье
выражалось в песнях и плясках. Из числа мужчин выбирали Ярилу,
наряжали его в пестрое платье, украшали цветами, лентами и
бубенчиками, лицо нарумянивали. Дети возвещали шествие Ярилы
барабанным боем. Начинался всеобщий разгул, который обычно
завершался страшным кулачным боем (заметим, что кулачный бой --
одна из древнейших ритуальных игр индоевропейцев)36.
Русский корень "яр" происходит от древнеарийского "ар" и
обнаруживает свои следы в глубинах тысячелетий и в культурах
различных народов: арии, Арджуна (один из главных героев
"Махабхараты"), Иран (русифицированное название страны:
первоначально Арьянам -- "страна ариев"); Аргус --
древнегреческий тысячеглазый великан, персонифицирующий
звездное небо; Арес -- древнегреческий Бог войны; Ярри --
хеттский Бог войны; Эрос (Эрот) -- древнегреческий Бог любви,
одно из четырех космических первоначал.
Эрос и Ярила -- разнозвучащие имена (с единой корневой
праосновой) общего праиндоевропейского Божества, почитавшегося
нашими далекими прапредками в те стародавние времена, когда и
протоэллины и протославяне были слиты в единый пранарод с
единым языком и верованиями. Лишним подтверждением тому служит
происхождение имени Геры -- древнегреческой Богини, супруги
Зевса. Яростно-мстительная и необузданно-вспыльчивая натура
Геры -- точное воплощение ее первобожественной сущности,
связанной с яростью как космическо-природно-человеческой
стихией. Но и само имя Геры первоначально звучало как Яра.
Славянские имена Ярослав, Ярополк, Яровит генетически являются
однокоренными имени Гера; точно так же и имя самого знаменитого
древнегреческого героя Геракла генетически является
однокоренным имени Ярилы и созвучным (фонетически и
семантически) славянскому Ярославу.
Нет сомнения, что имена и древнегреческого Ареса (сына
Геры), и хеттского Ярри возникли из одного и того же языкового
и мифологического субстрата. Хетты -- исчезнувший
индоевропейский народ, живший во 2-м тысячелетии до н.э. в
Малой Азии, на территории современной Турции. Русское и
общеславянское слово "хата" ("дом") родственно аналогичному
понятию в хеттском языке: корень входит в название самого
народа -- с учетом чередования гласных "о" и "е", а столица
Хеттского государства именовалась Хата. Рядом с хеттской в
Месопотамии существовала и развивалась шумерская и аккадская
(ассировавилонская) культура. Шумерийцы говорили на языке,
происхождение которого точно не установлено. Язык ассирийцев и
вавилонян был семитским. Поэтому исключительный интерес
представляет сходство и несомненное родство имен
индоевропейских Богов войны, хеттского -- Ярри (Иарри) и
древнегреческого Ареса с акадским богом войны Эрром (Ирром). В
конечном счете последний оказывается генетически родственным
русскому Яриле.
Космическая сущность бога Ярилы обнаруживается при
проекции календарно-обрядовых функций на природно-циклические
процессы, которые, как известно, обусловлены космическими
причинами: движением Земли вокруг Солнца при вращении самой
Земли, что создает соответствующую картину звездного неба,
движением Солнца относительно других звезд и наоборот, скрытых
галактических факторов, и растянутых во времени соответствующих
физических процессов, неизбежно влияющих и на земную жизнь.
Власть Богов над пространством и временем предполагала
управление циклическими изменениями в природе: сменой времен
года, месяцев, недель, суток, дня и ночи -- что все вместе и
порознь увязывалось с круговоротом движения Солнца, Луны,
планет и звезд. Отсюда вытекают и более обобщенные, по существу
философские представления о "вечном возвращении", т.е.
возрождении времени, и циклических круговоротах во Вселенной.
Все это в конечном счете привязывалось к космогоническому
природотворческому акту, и в зависимости от биокосмических
ритмов строились как летоисчисление, так и вся
хозяйственно-бытовая жизнь: сельские работы, охота и
рыболовство, водная навигация, праздники и обычаи37. В свою
очередь исчисление суточного, недельного, месячного и годового
времени возможно лишь на солнечно(лунно)-световой основе:
световые циклы -- объективный базис всякого календаря.
В индоевропейских языках есть группа понятий для
обозначения годовых и вообще -- временных циклов, в основе
которых лежит древнейший корень "яр" ("йар", "аэр")38. Он
образует древнеиранское (авестийское) слово "год", лежит в
основе древнегреческого понятия, означающего "время года", и
безо всяких изменений воспроизводится в современном немецком
языке: "йар" (Jahr) "год". В древнерусском языке слово
"яра" означало лишь одно время года -- весну, но в
реконструированном прославянском языке этим словом обозначался
целый или, как говорили в народе, круглый год (кстати, одно из
точных определений цикличности времени и изменений в природе).
Отсюда и происходит имя древнерусского весенне-солнечного и
жизнеродного божества Ярилы -- хозяина времени и зачинателя
года. Весной начинается пробуждение природы и отсчет нового
естественного жизненного цикла, устроителем и распорядителем
которого выступает Ярило.
Древние ритуальные курганы, сохранившиеся повсюду на
просторах Евразии, подверглись доскональному изучению учеными и
представляют собой огромный интерес с точки зрения исторической
космогонии и астроархеологии. В этих "пирамидах степей", как и
в настоящих пирамидах Востока и Америки, закодированы
древнейшие представления об устройстве Вселенной и о пути, по
которому человек переселяется в мир небожителей. Вопреки
расхожему мнению, курганы и пирамиды предназначались вовсе не
для того, чтобы не тревожить усопших, уберечь их от возможного
покушения со стороны живых (большинство египетских пирамид, как
известно, были опустошены еще в древности -- ни колоссальные
глыбы, ни изощренные лабиринты и ловушки не могли послужить
помехой для еще более изощренных грабителей). Действительный
смысл кургана (пирамиды) -- приблизить погребенного к небу,
воздвигнуть мост для общения со Вселенной. Курган -- это
стартовая площадка в Космос, но не для живых, а для умерших.
Археолог Ю.А.Шилов, автор увлекательной книги "Космические
тайны курганов", раскрывает представления наших пращуров о
Вселенной и судьбе человека в земной и последующей жизни на
богатом фактическом материале, в том числе по результатам
археологических раскопок курганов группы Высокой могилы, в
которых он сам участвовал. Автор именует обнаруженных
погребенных прапредков "космическими странниками" и даже
"пракосмонавтами", ибо водруженные над ними курганы
действительно можно назвать прямым трамплином в Космос.
Прежде всего курган Высокой могилы, относящийся к
доскифским древнеарийским временам (автор разделяет точку
зрения ряда ученых о прародине индоевропейцев в Прикубанье и
Причерноморье41, имеет крестообразную форму: в черноземный круг
вписан желтогрунтовой крест (рис. 117). Крест, как древнейший
символ, олицетворяющий Солнце, встречается повсеместно в сотнях
вариантов в десятках разнообразных культур. Выше говорилось о
его происхождении. Археологическим подтверждением повсеместного
распространения древнего креста в местах расселения праславян
являются его многочисленные изображения на керамике, а также в
виде рисунков, выдолбов, резных камней и кости. И вот --
крестообразный курган.
От Солнца-кургана Высокой могилы отходят двенадцать лучей,
по числу месяцев года. Это и символ Вселенной, и своего рода
календарь. Дороги-лучи были ориентированы, и каждая из них
связана с определенной датой (зимней, весенней, летней,
осенней). Само погребение находится в зимнем секторе
Солнца-Вселенной. Погребение -- сенсация: в головах нашего
предка -- семиколесная (!) повозка (число "семь" священно в
русской, славянской и других индоевропейских культурах, в
прошлом оно имело также и магический смысл). Каждое из семи
колес повторяет одно из направлений тех дорог, которые связаны
с весной и летом (что символизирует переход от смерти-зимы к
весне-воскресению). Этот переезд на магической семиколесной
повозке осуществляется в пламени погребального костра по
звездным путям, под покровительством Солнца (общеарийский образ
огненной колесницы)42.
Русский народ свято верил, что жизнь каждого человека
продолжается и после смерти. Представления о загробной жизни --
это не дань позднейшей христианской традиции, а древнейшие
верования, корни которых уходят в глубины тысячелетий. Славяне
испокон веков признавали, что душа имеет самостоятельное бытие,
может отделяться от тела после смерти, некоторое время
пребывать на месте, где произошла смерть, а затем переселяться
в "мир иной". Отсюда все древние традиции, связанные с
похоронами и проводами покойников, а также сохранившиеся по сей
день обычаи отмечать девятый и сороковой день после смерти
(когда душа окончательно расстается с прежним местом
пребывания).
По представлениям славян, душа может временно покидать
тело и во время сна. Так, сербы и черногорцы убеждены, что в
каждом человеке обитает дух, которого они называют "ведогонь",
и что дух этот может покидать тело, объятое крепким сном.
Природа души -- огненная. Потому-то по древнейшим
представлениям считалось, что она улетает в небо вместе с
пламенем погребального костра. Как жизнь невозможна без света и
тепла, так и душа -- частица того небесного огня, которая
сообщает очам -- блеск, крови -- жар и всему телу -- внутреннюю
теплоту43.
Улетая в небо, душа сливалась со звездной стихией --
продолжением стихии огненной, поскольку древние индоевропейцы
считали звезды искрами небесного огня. В народных преданиях
душа сравнивалась со звездою, как и с пламенем, а смерть
уподоблялась падающей звезде, которая, проходя сквозь воздушное
Древние ритуальные курганы, сохранившиеся повсюду на
просторах Евразии, подверглись доскональному изучению учеными и
представляют собой огромный интерес с точки зрения исторической
космогонии и астроархеологии. В этих "пирамидах степей", как и
в настоящих пирамидах Востока и Америки, закодированы
древнейшие представления об устройстве Вселенной и о пути, по
которому человек переселяется в мир небожителей. Вопреки
расхожему мнению, курганы и пирамиды предназначались вовсе не
для того, чтобы не тревожить усопших, уберечь их от возможного
покушения со стороны живых (большинство египетских пирамид, как
известно, были опустошены еще в древности -- ни колоссальные
глыбы, ни изощренные лабиринты и ловушки не могли послужить
помехой для еще более изощренных грабителей). Действительный
смысл кургана (пирамиды) -- приблизить погребенного к небу,
воздвигнуть мост для общения со Вселенной. Курган -- это
стартовая площадка в Космос, но не для живых, а для умерших.
Археолог Ю.А.Шилов, автор увлекательной книги "Космические
тайны курганов", раскрывает представления наших пращуров о
Вселенной и судьбе человека в земной и последующей жизни на
богатом фактическом материале, в том числе по результатам
археологических раскопок курганов группы Высокой могилы, в
которых он сам участвовал. Автор именует обнаруженных
погребенных прапредков "космическими странниками" и даже
"пракосмонавтами", ибо водруженные над ними курганы
действительно можно назвать прямым трамплином в Космос.
Прежде всего курган Высокой могилы, относящийся к
доскифским древнеарийским временам (автор разделяет точку
зрения ряда ученых о прародине индоевропейцев в Прикубанье и
Причерноморье41, имеет крестообразную форму: в черноземный круг
вписан желтогрунтовой крест (рис. 117). Крест, как древнейший
символ, олицетворяющий Солнце, встречается повсеместно в сотнях
вариантов в десятках разнообразных культур. Выше говорилось о
его происхождении. Археологическим подтверждением повсеместного
распространения древнего креста в местах расселения праславян
являются его многочисленные изображения на керамике, а также в
виде рисунков, выдолбов, резных камней и кости. И вот --
крестообразный курган.
От Солнца-кургана Высокой могилы отходят двенадцать лучей,
по числу месяцев года. Это и символ Вселенной, и своего рода
календарь. Дороги-лучи были ориентированы, и каждая из них
связана с определенной датой (зимней, весенней, летней,
осенней). Само погребение находится в зимнем секторе
Солнца-Вселенной. Погребение -- сенсация: в головах нашего
предка -- семиколесная (!) повозка (число "семь" священно в
русской, славянской и других индоевропейских культурах, в
прошлом оно имело также и магический смысл). Каждое из семи
колес повторяет одно из направлений тех дорог, которые связаны
с весной и летом (что символизирует переход от смерти-зимы к
весне-воскресению). Этот переезд на магической семиколесной
повозке осуществляется в пламени погребального костра по
звездным путям, под покровительством Солнца (общеарийский образ
огненной колесницы)42.
Русский народ свято верил, что жизнь каждого человека
продолжается и после смерти. Представления о загробной жизни --
это не дань позднейшей христианской традиции, а древнейшие
верования, корни которых уходят в глубины тысячелетий. Славяне
испокон веков признавали, что душа имеет самостоятельное бытие,
может отделяться от тела после смерти, некоторое время
пребывать на месте, где произошла смерть, а затем переселяться
в "мир иной". Отсюда все древние традиции, связанные с
похоронами и проводами покойников, а также сохранившиеся по сей
день обычаи отмечать девятый и сороковой день после смерти
(когда душа окончательно расстается с прежним местом
пребывания).
По представлениям славян, душа может временно покидать
тело и во время сна. Так, сербы и черногорцы убеждены, что в
каждом человеке обитает дух, которого они называют "ведогонь",
и что дух этот может покидать тело, объятое крепким сном.
Природа души -- огненная. Потому-то по древнейшим
представлениям считалось, что она улетает в небо вместе с
пламенем погребального костра. Как жизнь невозможна без света и
тепла, так и душа -- частица того небесного огня, которая
сообщает очам -- блеск, крови -- жар и всему телу -- внутреннюю
теплоту43.
Улетая в небо, душа сливалась со звездной стихией --
продолжением стихии огненной, поскольку древние индоевропейцы
считали звезды искрами небесного огня. В народных преданиях
душа сравнивалась со звездою, как и с пламенем, а смерть
уподоблялась падающей звезде, которая, проходя сквозь воздушное
пространство, как бы угасает. Тем самым жизнь человека стойко
связывалась с небесными звездами, где она продолжалась после
смерти и длилась до скончания веков.
* * *
Древнерусская языческая вера, уходящая своими корнями к
самым истокам человеческой цивилизации и мировой культуры,
рухнула и исчезла с лица Земли под ударами новой религии,
уступив место библейской картине мира и системе христианских
ценностей. Но Русские Боги не сгинули в небытие -- они
сохранились в русском духе и тех его неповторимых чертах,
которые делают русского человека непохожим на любого другого.
Традиции и обычаи, сложившиеся многие тысячелетия назад, также
вошли в плоть и кровь народной жизни. Они впитываются русским
человеком с молоком матери и передаются от поколения к
поколению. Другое дело, что каждое новое поколение
распоряжается этим неисчерпаемым духовным богатством по-своему
и не всегда достойно